Все придворные сходились во мнении, что Карл никогда прежде так сильно не влюблялся, и Барбара стала теперь весьма влиятельной женщиной при дворе.
Роджер Пальмер, женившийся на ней лишь два года назад, жил в одном из величественных домов на Кинг-стрит — грязной, узкой улице, но считавшейся модным местом, ибо она проходила через территорию королевского дворца и соединяла поселки Чаринг и Вестминстер. На западной стороне теснились таверны и постоялые дворы, на восточной стояли особняки, сады которых спускались к берегам Темзы. Именно в доме мужа в конце года Барбара начала устраивать приемы. На ее ужины приезжал король, множество хорошеньких женщин и веселых молодых франтов, приятелей короля.
В течение некоторого времени Роджер покорно выступал в роли хозяина. Но, в конце концов, сообразил, какую жалкую роль ему уготовили.
Однажды январским вечером он постучался в спальню своей жены. Роджер был среднего роста, ни во внешности, ни в манерах его не было ничего выдающегося, но запоминались благородное лицо и умные глаза. Барбара разрешила ему войти и удостоила лишь мимолетным взглядом через плечо.
— Добрый вечер, сэр.
Она сидела за столиком с зеркалом и зажженными свечами, а камеристка расчесывала ей длинные волосы цвета красного дерева, сама Барбара тем временем примеряла различные серьги, выбирая наиболее эффектные. Изысканное платье из жесткого черного атласа контрастировало с белизной ее рук, плеч и груди, шею и запястья украшали бриллианты. Барбара была на восьмом месяце беременности, но это нисколько не отражалось на ее внешнем виде.
Когда Роджер вошел в комнату, служанка сделала реверанс и продолжала причесывать хозяйку. Барбара поворачивала голову из стороны в сторону так, что бриллиантовые подвески раскачивались и ярко поблескивали. При появлении мужа на ее лице отразились скука и вежливо скрытое презрение. Роджер глядел на нее в некотором замешательстве, а Барбара решила не обращать на него больше никакого внимания, хотя знала, что он собирается поговорить с ней и, возможно, ему нужна ее помощь.
— Мадам, — начал он наконец после того, как несколько раз нервно сглотнул, — я считаю для себя невозможным принять участие в ужине.
— Глупости, Роджер! Прибудет его величество. Как же без вас?
Ей удалось, наконец, выбрать подходящие серьги, и теперь она занялась подбором черных мушек — сердечек, звездочек и полумесяцев, — чтобы наклеить их на лицо. Одну — у правого глаза, другую — слева от губ, третью Барбара наклеила на левый висок. Она даже не взглянула на Роджера после кратковременного приветствия.
— Полагаю, его величество правильно воспримет мое отсутствие.
Барбара закатила глаза и издала красноречивый тяжкий вздох.
— Господи Боже мой, вы снова начинаете?
— Нет, отнюдь. Доброго вечера, мадам, — и Роджер откланялся.
Он повернулся и пошел к дверям. Барбара нервно постукивала ногтями по столику, и в ее глазах плясали злые огоньки. Она резко отодвинулась от камеристки, вскочила и сама воткнула последнюю шпильку в прическу.
— Роджер! Я хочу поговорить с вами!
Не выпуская ручку двери, он повернулся и взглянул на нее:
— Слушаю, мадам.
— Убирайся отсюда, Уортон, — она махнула рукой, прогоняя камеристку, но начала говорить прежде, чем та успела выйти из спальни. — Считаю, что вы должны остаться сегодня, Роджер. Если не останетесь, его величество сочтет это чертовски подозрительным.
— Не согласен, мадам. Думаю, его величеству покажется более подозрительным, что мужчина на глазах половины королевского двора соглашается потворствовать распутству своей жены.
— Любовница короля — не распутница, Роджер! — Барбара рассмеялась неприятным злым смехом. Ее глаза неожиданно сузились, взгляд стал жестким. — Сколько раз вам это повторять! — возмутилась она, повысив голос. Потом вдруг смягчилась и промурлыкала язвительно: — Или, может быть, вы не заметили, что теперь ко мне относятся с вдвое большим уважением чем раньше, когда я была просто женой обыкновенного достопочтенного джентльмена? — В последние слова она вложила все свое презрение к нему и к тому незначительному социальному положению, которое давало ей супружество.
— Мне кажется, это следует назвать более правильным словом, чем уважение, — он холодно взглянул на Барбару.
— Да? И каким, скажите на милость?
— Личные интересы.
— О, чума на вас и вашу проклятую ревность! Мне осточертело ваше нытье! Но сегодня вы придете на ужин и примете на себя обязанности хозяина, иначе, клянусь Богом, вы сгорите в аду за это!
Роджер внезапно подошел к Барбаре, внешнее безразличие мгновенно исчезло, и лицо его исказилось от гнева. Он схватил ее запястье.
— Успокойтесь, мадам! Вы кричите, как торговка! Я глупо поступил, что не отвез вас в деревню, когда женился, — отец предупреждал меня, что вы нас опозорите! Я уже давно понял, что для некоторых женщин свобода означает вседозволенность. Кажется, вы как раз из таких.
Барбара пристально и с усмешкой посмотрела на неге.
— Если даже и так, — медленно произнесла она, — то что из этого?
Вся неуверенность, с которой Роджер вел себя вначале, исчезла полностью, и он стал решительным и твердым.
— Завтра мы уезжаем в Корнуолл. Не сомневаюсь, что два-три года в деревне помогут вам вернуть благоразумие и достоинство.
Барбара резко отшатнулась от него.
— Проклятый дурак! Только попробуйте заточить меня в деревню и сами увидите, что значит быть в фаворе у короля!
Они стояли, в ярости глядя друг на друга и тяжело дыша, когда раздался стук в дверь, и послышалось:
— Его величество король Карл Второй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166