Голоса снаружи, говорившие что-то торопливо и озабоченно, внезапно стали тише.
— Меня охраняет целая армия, — с добродушной иронией сказал Брендон. — Возможно, я никогда уже не буду в столь надежной сохранности, как сегодня.
Ваннис кивнула, размышляя над подтекстом этой банальной фразы. Он хочет сказать: «Никто не станет пытаться убить меня сегодня — все они там надеются что-то от меня получить». И еще: «Ну а тебе что нужно?»
Она уже забыла, каким загадочным он может казаться. Но это не имеет значения: он дал ей шанс.
Она опустила бокал на колени и посмотрела на Брендона пристально, не допуская даже намека на торжество ни в голосе, ни в поведении.
— Мне ничего не нужно, если вы об этом. Хочу только, пока мы одни, сообщить вам нечто, что вам следует знать.
По отсутствию всякой реакции она поняла, что он напряжен так же, как она, если не больше. Почему? Но это после — сейчас нужно спешить. Он, помедлив, допил и отставил свой бокал.
— Личные дела лучше оставить до тех пор, как я сниму сапоги, — сказал он и встал.
Она растерянно приоткрыла рот. Голубые глаза прошлись по стенам, и она, не успев еще ничего возразить, поняла: он подозревает, что у этих стен есть уши.
С ослабшими от облегчения коленями она порадовалась, что не дотронулась до корсажа.
— Простите мне мою любовь к сплетням, — сказала она сквозь шум в голове. — Последнее время мне просто нечем больше было заняться.
— Думаю, мы это исправим. Видели ли вы список вечеров, регат, балов и обедов, устраиваемых в мою честь и для моего удовольствия? Вполне достаточно, чтобы уморить кого угодно, — сказал он, и они вышли.
Из этого следовало, что голос ее не подвел. Благодаря судьбу за свою выучку, Ваннис шутливо ответила что-то. Десантники молча выстроились впереди и сзади них; они двинулись по дорожке мимо сплошной стены радостных лиц и поднялись по широким, пологим ступеням Павильона.
Когда-то, тысячу лет назад, Ваннис поднималась по этим ступеням одна, намеренно опаздывая, оттого что Брендон не зашел за ней. Но она не давала воли своему триумфу даже сейчас. Ей хотелось не только секса, но и власти — а до нее еще далеко.
* * *
Осри Омилов оттянул воротник и посмотрел на босуэлл, прикидывая, как скоро сможет улизнуть отсюда незамеченным. Молодые офицеры вокруг пили и весело болтали. В ста метрах от Осри отец, казавшийся незнакомым в темных одеждах Явного Прерогата, говорил с Антоном Фазо, там же стояла Верховная Фанесса и еще несколько титулованных Дулу. На просторах бального зала Служители вертелись в одном из нескончаемых вальсов.
Среди них были обе кровные сестры Осри, а мать с угрюмым удовлетворением наблюдала за ними с другой стороны зала. Леди Ризьена отрядила Осри искать им кавалеров, как только он вошел в Павильон. К его удивлению, Кензит и Помалита продолжали пользоваться успехом. «Возможно, это доказывает, — подумал он с усмешкой, — что на балу они умеют держать себя лучше, чем я».
— Валяй, Омилов, я хочу поглядеть, как ты танцуешь, — сказала Ром-Санчес, пихнув его в бок. — Да и нам подыщи хорошеньких. Титул не имеет значения, лишь бы умела смеяться и на ноги не наступала.
— Наступать на ноги — это по твоей части, — ввернул кто-то.
Осри только головой мотнул. Он привык, как и все они, общаться только с военными и терпеть не мог штатских увеселении.
За редким исключением, поправился он, вспомнив, как весело ему было в рифтерском космическом пузыре. От этого воспоминания у него запылали уши, чего, к счастью, никто не заметил.
— Вот они, — сказал кто-то, и все взоры обратились на танцующих.
Брендон вальсировал со своей невесткой, Ваннис Сефи-Картано. Осри видел ее в профиль, очень красивый профиль — она грациозно и без усилий подчинялась быстрому кружению партнера. О ней ходили самые разные слухи — и хорошие, и плохие. Осри побаивался таких женщин. Он всегда чувствовал, что за их безмятежными лицами и певучими голосами таится насмешка.
Он с радостью отвернулся, когда кто-то завел разговор о новостях, полученных с последним курьером. Они касались битвы при Барке, в которой неожиданно приняла участие келлийская эскадра, но не успел рассказчик развить эту тему, как Осри почувствовал, что босуэлл покалывает ему запястье. «Срочное секретное сообщение», означал этот сигнал.
Кому понадобилось связаться с ним в разгаре этого паскудного бала? Осри, чувствуя себя неловко, включил босуэлл, и шок потряс его до основания, когда Брендон сказал:
(Ты мне нужен).
Быстро оглядевшись, он увидел, что отец все еще занят разговором и стоит спокойно, сложив концы пальцев, а не лежит на полу в сердечном приступе. Что же такое стряслось?
(Выход номер три, через четырнадцать минут. Жди сигнала).
Последнее слово прозвучало явно юмористически, но Осри это не успокоило. Брендон стоял в центре группы Дулу и говорил что-то, жестикулируя, а они смеялись. Как он ухитряется говорить по босуэллу так, чтобы другие не замечали?
Тут Осри вспомнил, что должен подтвердить получение, и послал импульс — общаться мысленно на людях он не умел.
Брендон даже не посмотрел в его сторону. Через пару минут Осри преодолел оцепенение и двинулся через зал, стараясь делать это как можно незаметнее. Он не мастер на быстрые, почти магические исчезновения, создавшие столь дурную славу Брендону.
Через тринадцать минут его внимание привлекла троица келли, пляшущая среди Дулу. Те с улыбками расступались.
Келли между тем пробирались к удивленным музыкантам в середине зала. Музыка смолкла, танцоры остановились и стали смотреть, как троица вприпрыжку приближается к двум женщинам, играющим на двойном луке Аббасидху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150