Бетти поймала такси и быстро доехала до «Занзибара».
Тристан Шендлинг уже ждал ее возле клуба. На сей раз он был в черных слаксах, рубашке сливового цвета и совершенно ошеломительном серебристо-бирюзовом галстуке. Отсутствие пиджака выглядело единственной уступкой жаркой влажной погоде. Шендлинг стоял в небрежной позе — руки в карманах, нога за ногу — и выглядел абсолютно неопасным. Бетти бросила на него всего один взгляд и тут же пожалела, что отказалась от маленького черного платья. Ожидавший ее мужчина не может встречаться с какой-то немолодой мамашей. Ему больше подошла бы упругая кукольная блондинка.
Она вышла из машины, неосознанно поправив неуклюжую юбку. Тристан повернулся, заметил ее и тут же просиял:
— Элизабет! Как я рад, что вы пришли!
Бетти растерялась и даже не нашлась что сказать. Она стояла, как идиотка, прижимая к груди маленькую черную сумочку, глядя в улыбающиеся глаза с разбегающимися от уголков лучиками морщинок и словно не замечая протянутой руки. У нее даже перехватило дыхание.
Шендлинг улыбался, и в его ясных голубых глазах светились терпение и доброта. Знает, поняла вдруг Бетти. Знает, что она нервничает, а потому и улыбается, стараясь помочь избавиться от напряжения.
— Извините за опоздание, — пробормотала Бетти.
Он отмахнулся от извинений, предложил ей руку и погладил по холодным как лед пальцам.
— Джаз — моя любимая музыка, — доверчиво сообщил Тристан, открывая двери в зал, из которого доносились жалобно-пронзительные звуки духовых. — Надеюсь, вы не против.
— Я тоже люблю джаз, — призналась Бетти. — Так что это и моя любимая музыка.
— Неужели? Дэвис или Колтрейн?
— Дэвис.
— «Около полуночи» или «Немного блюза»?
— Конечно, «Около полуночи».
— А я сразу, едва увидев вас, понял, что вы — женщина безупречного вкуса. Правда, потом вы согласились пообедать со мной и тем самым поставили мою теорию под сомнение.
Шендлинг лукаво подмигнул.
Бетти наконец-то улыбнулась.
— Насколько мне известно, не существует правила, которое запрещало бы получать удовольствие от вина, наслаждаясь и водой, — почти в тон ему ответила она.
— Боже, похоже, меня оскорбили?
— Не знаю. Все зависит от того, кем вы себя считаете; водой или вином. Надеюсь, у меня еще будет время выяснить это.
— Элизабет, — сказал Шендлинг, глядя ей в глаза, — у нас впереди потрясающий вечер.
— Честно говоря, очень бы хотелось, — ответила Бетти, впервые за последние месяцы вкладывая в эти слова искреннее чувство.
Позднее, когда на столе стояли тарелки с горячими мидиями и вегетарианскими спагетти и бутылка отличного бордо, Бетти задала вопрос, который все время вертелся у нее в голове:
— Больно?
Ее взгляд скользнул к правому боку Шендлинга, и других пояснений не понадобилось. Он медленно кивнул:
— Да, хотя сейчас уже не так сильно, как вначале. По крайней мере не дергает.
— Но вы чувствуете себя лучше? Он улыбнулся:
— Я родился с двумя больными почками. Первая отказала, когда мне было восемнадцать. Вторая начала капризничать в прошлом году. Долгих шестнадцать месяцев на диализе. Вот тогда мне действительно было плохо.
— Существует ли вероятность отторжения?
— Отторжение возможно везде и случается не только с пересаженными органами. Но я, как послушный мальчик, принимаю пригоршнями лекарства и молюсь перед сном. Уж и не знаю, почему Господь дает второй шанс таким старым мошенникам, но сейчас жаловаться не приходится.
— Какое, должно быть, облегчение для семьи. Шендлинг снова улыбнулся, но на сей раз немного грустно:
— Семья у меня не такая уж большая. Только старший брат. Он уехал давным-давно, и с тех пор я его не видел. Была в моей жизни женщина. Однажды она сказала, что ждет от меня ребенка. Наверное, я был слишком молод и, боюсь, воспринял известие не слишком хорошо. Когда сказали, что мне нужна почка… Впрочем, об этом лучше не вспоминать. Ненадежный отец еще хуже ненадежного друга.
— Извините, — сочувственно проговорила Бетти. — Мне очень жаль, что заставила вас вспомнить не самые приятные времена.
— Не волнуйтесь. Мы все совершаем ошибки, но что было, то прошло, а я по-прежнему считаю, что достоинства спокойной жизни сильно преувеличены. Надеюсь, смерть настигнет меня не в постели. — Он состроил гримасу. — Разве что придется снова проходить диализ.
— Не говорите так. Вы проделали такой долгий путь. Кроме того, у вас впереди еще много дел. Например, поиски вашего ребенка.
— Вы полагаете, я собираюсь его искать?
— Да.
— Почему?
— Вы упомянули о нем в разговоре с едва знакомой женщиной, а это означает, что вы думаете о том, как найти его.
Шендлинг замолчал, постукивая пальцами по бокалу с вином, потом серьезно произнес:
— Вы на редкость проницательная женщина, Элизабет Куинси.
— Нет, я всего лишь мать.
— Не знаю… — Шендлинг поднял бокал и, поднеся к губам, сделал глоток, как бы подводя черту под не совсем приятной для него темой. — Я даже не знаю, мальчик это или девочка, не говоря о том, мой ли ребенок вообще. Кроме того, возраст совсем не мешает мне путешествовать по миру, так что большую часть времени я провожу вне дома. Вряд ли подходяще для образцового отца.
— Чем вы занимаетесь?
— Специализируюсь на всяких мелочах.
— Как это? Он усмехнулся:
— А вот так. Езжу по миру, отыскивая разные хитрые, занимательные, интересные, а самое главное, дешевые вещицы. Деревянные шкатулки из Таиланда. Лакированные штучки из Сингапура. Бумажные змеи из Китая. Вы приходите в магазин подарков и влюбляетесь в какую-нибудь резную безделушку топорной работы и по беззастенчиво завышенной цене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108