— Дима, а так бывает?
— Пока с тобой не был знаком, я и сам не знал, что так бывает! — искренне ответил мне Дима. — Кстати, собирайся: звонил дежурный, на двадцать пятом километре в лесном массиве закопанный труп.
— Ты все подробности выяснил? — спросила я, хотя была уверена: раз Дима говорит, что надо ехать, значит, он выспросил все досконально.
В давние времена, когда я была еще молодым и неопытным следователем, вопросы о выездах мы решали коллегиально: если звонили из отделений милиции посоветоваться, надо ли вызывать дежурную группу, а я сама определиться не могла, то, не кладя телефонную трубку, я пересказывала ситуацию эксперту, сидящему рядом, и тот подсказывал мне, что ответить, ехать или не надо. В один прекрасный момент во время нашего совместного дежурства (у Димы это называлось «провести ночь вместе»; он иногда смущал несведущих людей, когда, сталкиваясь со мной в людном месте, громогласно вопрошал: «Старушка, когда мы теперь с тобой вместе ночь проведем?») Диме надоело играть в «испорченный телефон», и когда позвонил очередной страждущий оперуполномоченный, он взял трубку сам, ответил: «Дежурное отделение», исчерпывающим образом выяснил ситуацию, завершил разговор разрешением оформлять труп своими силами, а на вопрос собеседника из отделения милиции: «Как ваша фамилия?», к немалому изумлению того, басом ответил: «Швецова».
— Обижаешь, начальник! — ответил Дима. — Ты лучше на своего стажера посмотри: ведь лопнет сейчас от радости.
И впрямь Стас сиял, как солнечный зайчик: еще бы — первый выезд на дежурстве по городу!
— Ну что, по коням! — сказала я. — Ребята, кто из вас поедет?
— Наталья, ее очередь, — ответил Дима, подавая Пановой заботливо собранную экспертную сумку.
Я первая вышла в коридор, а Дима вышел за мной и, убедившись, что рядом никого нет, тихо сказал мне:
— Маша, хочешь, я тебе дам записочку к моей жене, она тебя посмотрит; она очень неплохой психотерапевт.
— А что, ты думаешь, я нуждаюсь в ее услугах? — испугалась я.
— Вид твой мне давно уже не нравится. Глаза страдальческие; храбришься, только от специалиста ничего не скроется. Я же знаю, что у тебя с мужем проблемы. Во сне падаешь?
— Падаю, с эскалатора.
— У тебя невроз.
— Слушай, только не надо делать из меня психа! — взмолилась я.
Никто из тебя психа не делает, просто жалко смотреть, как ты маешься. И предупреждаю: можешь так домаяться до нервного срыва.
— Что, неужели я так плохо выгляжу?!
— Если ты про внешность, то выглядишь ты, как всегда, на все сто и даже больше. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь: хороша ты, Маша, не бывает краше. А если про состояние здоровья, то хотя бы просто поговорить с доктором тебе надо. Обещай мне, что ты подумаешь над моим предложением.
— Ладно, Дима, обещаю, что подумаю.
До места мы доехали без приключений; солнце уже поднялось и вовсю жарило с пронзительно синего неба; пригородное шоссе было забито машинами, везущими к заливу развеселые компании, и я про себя позавидовала людям, едущим сейчас за город загорать, играть в волейбол и купаться, а не откапывать трупы. Но посмотрев на Стаса, я поняла, что вот он не променял бы ожидающее его сомнительное удовольствие ни на какие яхты и Канары.
У прибившегося к обочине милицейского «уазика» мы затормозили. Сидевший на краю кювета парень в черной футболке и джинсах — местный оперативник — вскочил на ноги, бросил в кювет сигарету, подбежал к нашей машине, открыл дверцу, галантно подал мне руку и помог выбраться, потом поддержал вылезавшую с заднего сиденья Наташу с тяжелым экспертным чемоданом.
Ведя нас в глубь лесочка, он указывал на подстерегавшие нас опасности в виде ямок, муравейников, заботливо отводил веточки, преграждавшие нам путь. По дороге он рассказал, что труп обнаружил дачник из домика поблизости, вышедший рано утром в лесочек за сыроежками; дачник был со своей собакой — ротвейлером, отпустил пса побегать по лесочку, и тот стал ожесточенно раскапывать что-то. Дачник безуспешно призывал собаку, кричал «фу!», но собака не реагировала. Наконец хозяин подошел поинтересоваться, ради чего собака забыла все, чему ее учили в школе, и ужаснулся, увидев торчащую из земли человеческую руку, которую яростно теребил ротвейлер.
Я представила эту картину и вспомнила, как я привезла из командировки эксгумированную мной берцовую кость скелетированного трупа: надо было перепроверить группу крови покойника, косточки которого уже увезли на родину и похоронили; мы извлекли гроб из могилы, вытащили берцовую кость, упаковали, и с поезда я с этим невесомым пакетиком приехала домой, бросила его в прихожей и стала звонить на работу, чтобы прислали машину. А наша кошка моментально прыгнула на пакет и стала тереться о него в неприличном экстазе, стараясь добраться до содержимого. Приехавший за мной криминалист объяснил мне, что домашние животные почему-то сами не свои до мертвечины.
Наконец нашим взорам открылись ямка с разбросанной вокруг землей и та самая рука, словно подающая нам сигнал: «Я здесь, ребята!»
— Труп-то как выкапывать будем? — спросила: я представителей местной милиции. — Вы сами не пытались его вынуть?
— Нет, что вы, мы не стали ничего трогать до вашего приезда, — ответил оперативник.
— А вдруг там не труп, а просто рука? — вступила в разговор Наташа. — Вы бы хоть чуть-чуть копнули, проверили.
— Мы ее тащили, — ответил пожилой капитан в милицейской форме, видимо, участковый. — Там точно труп.
Я дала сигнал криминалисту, он начал снимать место происшествия в разных ракурсах и через пять минут кивнул в знак того, что можно нарушать обстановку, — все, что нужно, он зафиксировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61