(Показывает документ.) А на следующий день вывозился мусор, и есть показания рабочих, что погрузкой руководили вы, и в мусоре было много полуобработанных отливок. Найден и путевой лист за то же число. Взгляните: ездок - одна, груз - мусор, место назначения - городская свалка. Подпись "Б. Бах".
Бах. Подписи можно подделать!
Знаменский (придвигая ему чистый лист). Распишитесь 10-15 раз для экспертизы.
Бах расписывается, но не подряд, а с остановками, контролируя привычное движение руки. В дверь стучат, и заглядывает один из кладовщиков свалки.
Кладовщик. Здрасьте... У меня тут повесточка - вроде к вам.
Знаменский. Подождите, пожалуйста, в коридоре. Кладовщик скрывается.
Знаменский (вяло шутит). Из-за вашего упрямства ответственному товарищу придется терять время.
Бах. Я его не знаю!
Знаменский. Эх, Борис Львович, по всем швам просвечивает человек, не созданный для афер... Я ведь не спрашивал, знаете ли вы кладовщика со свалки. Сами себя выдаете... (Забирает у Баха исписанный лист.) Завтра к вечеру графологическая экспертиза, вероятно, будет готова. И нам предстоит новая встреча.
Бах. До каких же пор?!..
Знаменский. Пока вы не убедитесь, что лучше рассказать правду.
Сцена двадцать восьмая
Квартира Знаменского. Утро. Мать Знаменского - М а р-гарита Николаевна и Знаменский. Он кончает завтракать, собирается на работу. Маргарита Николаевна. Павлик, как ты себя чувствуешь?
Знаменский. Ну когда я болел, мама? Только если в детстве. Дай то одной свинкой... Роскошное было время! Можно было не ходить в школу,и отец, помню, все носил мне книжки с картинками...
Маргарита Николаевна. А что ты вчера ворчал на Леньку? Потом ушел с собакой и пропал.
Знаменский. На Леньку я ворчал правильно: у него в тетради по химии изображена такая реакция, что хоть сам разлагайся на молекулы...
Маргарита Николаевна. Эх, Пал Палыч, в те годы, когда ты болел свинкой, ты мне рассказывал все-все!
Знаменский. Теперь все-все не могу рассказывать - тайна следствия.
Маргарита Николаевна (помолчав). А как там
Саша Томин... и другие?
Знаменский. Томин смел и энергичен, дай бог каждому. Зиночка цветет... и собирается замуж.
Маргарита Николаевна (помолчав). Уж не ревновать ли надумал?
Знаменский. Закон относит ревность к низменным чувствам. Это мне не к лицу. (Целует мать и выходит.)
Маргарита Николаевна (некоторое время в задумчивости). Почему-то тревожно... И вещих предчувствии нет. И телепатии нет. А что же тогда материнское сердце?..
Сцена двадцать девятая
Квартира Баха. Утро. Бах завязывает галстук, надевает пиджак. Жена его что-то пишет в блокноте.
Жена. Боря, я посоветовалась, говорят, надо запасти как можно больше всякой химии... Там комары и гнус.
Бах (думая о своем). Смотри, тебе видней...
Жена. Ты вес время словно чего-то боишься... Боря?..
Бах (стараясь встряхнуться и говорить шутливо). Наверно, и правда боязно. Годы уже - и вдруг такой вираж... Ничего, Машенька, пройдет...
Жена. Конечно, ничего!.. Мне минутами тоже страшновато. (Подходит и трогает пальцем заветное место на карте.) Я скоро протру здесь дырочку!
Бах. Ну, побегу...
Жена. Ты не забыл, что в пять обязательно надо к Анзину?
Бах. Да. Постараюсь.
Сцена тридцатая
Свалка У группы рабочих, среди которых
Томин сейчас перекур. Появляется шофер Воронцова -
Валентин.
Валентин. Эй, Смоленый!
Томин (обрадовано подходя на зов). Весь тут!
Валентин. Вижу, что не половинка. Дельце до тебя. Подскочить надо вечером кое-куда, один мужик запчасти обещал, а мне самому некогда.
Томин. Сделаем!
Валентин. Там не меньше пуда потянет. Допрешь?
Томин. Для тебя - хоть три!
Валентин. Вот и порядок. За нами не пропадет.
Томин. Да разве я из корысти! Я ведь почему к тебе всей душой - потому что ты меня не презираешь. Ты, Валя, веришь, что я еще могу подняться!
Валентин (снисходительно). Верю-верю... Держи адресок.
Отдает Томину свернутую бумажку и уходит. Томин возвращается к рабочим.
Томин. Эх, отдохну как фон-барон! (Переворачивает лежащее вверх ножками ободранное кресло и усаживается в него.)
2-й рабочий (смеясь). Сейчас развалится - вот и будет тебе фон-барон.
1-й рабочий. Не-э, старое производство. Раньше делали так делали! Без синтетики.
Томин. Благодать... А лет семьдесят назад сидела в этом кресле какая-нибудь купчиха и чай пила. Представляете?.. (Устраивается поудобнее и вдруг, ойкнув, вскакивает.) Черт, колется! Вот тебе-фон-барон!
Рабочие хохочут.
2-й рабочий. Это тебя купчиха с того света!
Томин. Какая ж тут стерва колется? (Отдирает кусок обшивки со спинки. Вытаскивает брошь.) Мать честная...Гляньте-ка, братцы, никак золотая! Да с камушком!..
2-й рабочий. Захотел... стекляшка небось.
1-й рабочий. Кабы стекляшка, то чего ее за обшивку хоронить?.. Нет, видать, случай тебе выпал!
Томин. Если не стекляшка - всем ставлю! Только тесс... (Кричит.) Валя, Валентин! (Убегает, догоняет Валентина.) Стой!
Валентин. Ну?
Томин. Смотри! (Показывает брошь.)
Валентин. Ишь!.. Где спер?
Томин. В кресле была, за обивкой... Я как сяду, а она как впиявится...
Валентин (проведя камнем по стеклу часов). Пляши, Смоленый, - брильянт!
Томин. Батюшки, вот дела-то!.. Это ведь денег стоит, а?.. Куда же с ней теперь?
Валентин. Толкнешь.
Томин. А сколько дадут?
Валентин. Прилично дадут. Дуракам счастье.
Томин. Ой, гульнем! Вот ни думал, ни гадал!.. Слушай, Валя, а кому толкнуть? Чтоб честно и без звону?
Валентин. А чего тебе бояться, если не спер?
Томин. Не могу я официально, понимаешь... Паспорт того... давно просрочен. А с милицией у меня сложно. Как бы не
нарваться.
Валентин (подумав). Ну, ладно. Парень ты свой, авось
пригодишься.
Томин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38