— Да, и вот еще что — вы точно ничего там не трогали, не убирали? Ну, когда…
— Да что вы! Только вошла сказать, что подниматься пора, приезжаем скоро…
Подошла, за ручку тронула…
Проводница прикрыла глаза рукой и заплакала. Капитан Самойлов встал и вышел в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Там было уже пусто, только у ближнего тамбура дежурил милиционер, да возле прикрытой двери седьмого купе нервно курил высокий мужчина в штатском. Капитан подошел к нему.
— Ну что, Феденька, отдыхаем?
— Да, там теперь эксперты колдуют.
— А ты уже отстрелялся?
— Отстрелялся… Похоже, Коля, в этом деле все мы уже отстрелялись.
— То есть? — нахмурился Самойлов.
— Судя по всему, не наша тут епархия. Во всяком случае, без смежников не обойтись.
— Вещички?
— Они. Интересные такие вещички, я бы даже сказал — типа будьте-нате!
— Ну уж! — Капитан хмыкнул. — Что-нибудь по части ОБХСС?
— Бери выше.
— Неужели Конторы? Секретные документы, что ли?
— Зайдем, сам увидишь. Не сюда, в соседнее. Там и без нас тесно. — Поймав на себе неодобрительный взгляд капитана, Федор добавил:
— Ладно, порядки знаем.
Все запротоколировано и сфотографировано.
На откидном столике аккуратным рядком стояли многочисленные предметы, в их числе на треть опорожненная граненая бутылка виски с золотисто-бордовой этикеткой, длинная сигаретная пачка тех же тонов с латинскими буковками «Santos-Dumont», курительная трубка с чуть изогнутым черным мундштуком, два пустых стакана, два коричневых сигаретных окурка с чуть заметными пятнами розовой помады, обручальное кольцо, финка с пластмассовой наборной ручкой, полпалки твердо-копченой колбасы. Каждая вещь была упакована в полиэтиленовый пакет и снабжена биркой.
— И что? — поморщившись, спросил капитан. — Видал я все это хозяйство при первичном осмотре. Что ли, прикажешь из-за буржуйского виски Большой дом теребить? Бдительность демонстрировать? Они тебе быстро песню про коричневую пуговку напомнят. Сейчас, дорогой, не сталинское время, сейчас каждый, кто с понятием, подобное пойло хлебает невозбранно…
— Так ведь я, собственно, не это хочу показать. На полке поверх застеленного одеяла стояла продолговатая дорожная сумка ярко-красного цвета.
Федор наклонился над нею, двумя пальцами извлек еще один полиэтиленовый пакет с биркой и показал капитану. Самойлов присвистнул.
— Погоди свистеть, это, как говорили в старину, лишь первая перемена.
— Красавец! Такой и в руке подержать приятно, — Самойлов потянулся к пакету.
— Потом, капитан… Револьвер системы «наган», шестизарядный, калибр семь шестьдесят два, отечественного производства, 1930 года выпуска…
— Силен, бродяга! Уже и год вычислил.
— А как же! Особенно если вся цифирь на раме выбита. И звездочка с серпом.
Ствол заслуженный. Нутром чую — баллистика не пустая будет, где-то им уже работали.
— Блажен, кто верует… И это, говоришь, только первая перемена?
— Ага. Второй экспонат мы нашли в кармашке.
Федор вынул из сумки еще один пакет. Самойлов увидел две аккуратно упакованные пачки денег. Вид у купюр был непривычный.
— Что ли доллары? — удивленно спросил он.
— Десять тысяч.
Самойлов снова присвистнул. Федор улыбнулся.
— И это еще не главное блюдо.
— Ох, не томи…
И на Божий свет был извлечен небольшой пластмассовый кейс серого цвета. Вид у кейса был не вполне товарный — верхние половинки хитрых номерных замочков были незатейливо выломаны из пластмассового корпуса.
— Чехословацкое изделие, — заметил Федор, перехватив взгляд капитана. — С замками постарались, а корпус хлипкий.
— Не учли братцы швейки, что против лома нет приема, — согласился Самойлов.
— Лом не применялся, хватило финки, — с серьезным видом сказал Федор. — Которой сервелат резали, кстати, тоже финский.
— Красиво жить не запретишь! — Федор выразительно посмотрел на капитана, тот запнулся и поспешил внести существенную поправку:
— А красиво помирать — тем более…
— Да ты крышку-то подними, не бойся, все пальчики я уже на пленку перевел.
На этот раз Самойлов не свистнул, а только оторопело уставился на открывшееся его взору долларовое изобилие.
— Тут еще пятьдесят пять тысяч американских долларов, — с наслаждением проговорил Федор.
— Да здесь даже не в особо крупных размерах, а в особо особых… — пробормотал Самойлов. — Разное я повидал на своем сыскарском веку, но таких Рокфеллеров…
— Но и это еще не все. — Как фокусник из шляпы, Федор вытащил из сумки еще один пакет.
— Что за пластины? — спросил Самойлов.
— Клише. Для тех же долларов, кстати. — Выходит, это все фальшак, что ли?
На лице Самойлова невольно проступило разочарование.
— Ну, я в таких делах не Копенгаген, с валютчиками не работал. Кому надо — разберутся.
— Эти разберутся! — По лицу Самойлова было видно, что он очень хотел выматериться, но чудом удержался. — Ладно, по части документов есть что?
Федор вложил в руку капитана паспорт в черном чехле и заваренный в целлофан студенческий билет. Первым Самойлов раскрыл паспорт и с минуту сосредоточенно изучал его.
— А ведь похожа ксива на правильную, — задумчиво произнес он. — Только сдается мне, что из нашего терпилы такой же этнический немец, как из меня — председатель Мао.
— Уже результат. Если гражданин черно-белыми пользуется… пользовался, значит, почти наверняка по криминалу уже светился.
Самойлов раскрыл студенческий и хмыкнул.
— С такой фамилией только в малолетней колонии работать!
— А почему бы и нет? На юридический многие через учреждения попадают.
— Еще не факт, что билет подлинный. Сегодня же надо связаться с ВЮЗИ, проверить, значится ли у них такая личность… Тьфу!
1 2 3 4 5