Михаил Иванович подошел к окну, помолчал, а затем сел на диван:
— Да, в отношении Жени ты права. Пошлем Вову, а для чего мне это надо, то я скажу тебе вот что: это надо всем нам, моим товарищам. Разобраться, кто есть кто, собрать доказательства вины предателя тоже важное дело. Наступит время, и таким людям будет предъявлен счет за все.
Анастасия Георгиевна согласно кивнула и сказала:
— Хорошо, тогда я картошки начищу.
— А это зачем?
— Ну, не будем же мы врать соседям и действительно оладей нажарим.
Михаил Иванович улыбнулся:
— Молодчина ты у меня!
— Видел же, небось, кого выбирал, когда женился.
— Это точно.
Жизнь в оккупации уже научила этих людей ждать неприятностей и готовиться к ним. Вот и сейчас они говорили между собой так, как будто не немцы, а они сами решили провести обыск. И они не ошиблись. Через полтора часа во двор ворвались гестаповцы. Застучали кованные сапоги по деревянным ступеням лестницы, и в квартиру ворвались пятеро. Один из них на ломаном русском языке крикнул:
— Все стоят на один место! Ваши документ!
Один гестаповец с автоматом остался у дверей, офицер — подавал команды, просматривал документы и спрашивал, есть ли в доме оружие, радиоприемник; остальные, словно волки на жертву, набросились на шкаф, сундук. Немцы разбросали вещи по всей квартире, перевернули диван, шкаф кухонный, переворошили кровати. Вытащили все из кладовки, осмотрели сарай. Но ничего не нашли и направились к соседям.
Михаил Иванович молча взглянул на сына, и Володя, натянув на себя шапку и пальто, шмыгнул за дверь. Женя взяла в выдвижном ящике нож и подсела в кухне к матери, которая начала чистить картошку.
Володя перешел улицу и не спеша начал прогуливаться по тротуару. Он видел, как из калиток и ворот соседних дворов выглядывают люди.
Всех их, конечно, интересовал один и тот же вопрос: какой будет следующий дом у гестаповцев.
Наконец немцы вошли в дом Латаниных. Володя понимал, что самое лучшее время попасть во двор дома Латаниных сейчас. Хозяева будут встречать гестаповцев и следить из окон за двором не будут. Он быстро подошел к калитке и, выждав, пока последний немец скроется за дверью, проскользнул во двор. Заходить в дом было еще рано, Володя прошел в глубь двора к сараю и спрятался за него. Теперь он появится в доме Латаниных неожиданно. Окон в эту сторону нет, и никто не увидит его, когда он будет приближаться к дому.
Оставалось ждать. Парень прижался спиной к бревенчатой стене сарая и задумался. Как быстро меняются люди во время войны, вернее, как быстро взрослеют. Казалось, прошло совсем немного времени с того момента, когда Володя вместе с мальчишками со своей улицы бросали в кузовы немецких машин бутылки с карбидом и думали, что они, если не воюют, то, по крайней мере, вредят фашистам. А сейчас Володе было стыдно за эти мальчишеские выходки. Даже еще сравнительно недавний его «налет» с рогаткой на офицерские казармы выглядел теперь не более чем детской забавой. Ему еще не было и шестнадцати, а он чувствовал себя гораздо старше. Приучил себя прежде, чем что-либо предпринимать, тщательно обдумывать каждый шаг. Что это, обостренное чувство опасности? А может, чувство ответственности перед родителями, многими людьми, которые поверили ему и доверили пусть маленькое, но настоящее дело? Володя мечтал о том времени, когда ему доведется сражаться против врага с оружием в руках. Ну, а пока надо ждать и, конечно, не попасться на чем-нибудь.
Владимир оторвался от стены сарая: «Пора! Прошло не менее пятнадцати минут». И он быстрым шагом направился к дому. Дверь, ведущая в сени, открылась бесшумно. Володя перевел дыхание, глядя на обшитую войлоком дверь, ведущую в комнату. Что ждет его там? Как встретят его хозяева? Как посмотрят немцы?
Володя посчитал до трех и потянул дверь на себя.
Он оказался в кухне, до его слуха донесся голос того же офицера, который делал обыск у них дома. Володя еще не разобрался, о чем говорил гестаповец, но тон его голоса был спокойным. Парень двинулся к дверям, ведущим в комнату, и в этот момент услыхал Светкин смех. Володя открыл дверь. В глаза сразу же бросилось, что два немца сидят слева от дверей на диване, два других — на стульях около печи. Уже знакомый офицер и Светка сидели у стола.
В комнате стало тихо. Владимир поймал на себе взгляд офицера и испуганный — Светкин. Почему-то подумалось о ее родителях: «Раз их нет здесь, значит, они или в другой комнате или их нет дома».
— Здравствуйте! — хмуро сказал Володя. — Меня мама за теркой послала, сейчас блины будем печь.
Как злобно теперь смотрели на него голубые глаза этой красавицы. В них уже прошел испуг, и загоралась злоба, досада на этого парня.
Офицер спросил у Светки:
— Кто это?
— Сосед... — сквозь зубы процедила Светка и двинулась к дверям. — Идем, забери свою терку, нашел время приходить, видишь, и ко мне пришли.
Офицер поднялся со стула и приказал Владимиру:
— Стоять на один место.
Сам же, слегка подталкивая перед собой Латанину, вместе с ней вышел в кухню. Володя услышал, как хлопнула и вторая дверь. «Пошли в сени, — догадался он, — советоваться будут».
Прошло минуты три, прежде чем они вернулись в комнату. Латанина надела пальто, завязала вязаный платок и сказала:
— Володенька, я пойду с тобой, поблагодарю сама родителей за терку.
Она взяла терку, и они вышли на улицу. Пока шли, Светка, еще не совсем оправившись от смущения, пояснила:
— Ты вошел как раз, когда они меня допрашивали. Все выясняли, нет ли у меня оружия или радиоприемника, а сейчас, наверное, обыск уже начали.
Владимир слушал, а сам думал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155