Пригибаясь, Мочалов еще быстрее помчался к спасительному лесу. Ворвался в кустарники и заставил себя оглянуться. На дороге творилось что-то страшное. Там стоял густой черный дым. Каждое мгновение взлетали новые фонтаны взрывов и пламени. Рядом с Мочаловым упал какой-то мужчина, и Петр крикнул ему:
— Надо дальше в лес уходить, а то здесь нас накроют! — Но голоса своего не услышал. То ли он пропал, то ли утонул в грохоте взрывов, реве самолетов. Мужчина продолжал лежать. Мочалов наклонился и потянул его за руку. Но тот закрыл уши ладонями, еще больше уткнулся лицом в траву. Петр бегло осмотрел его спину, голову, повреждений не заметил.
«Испугался», — догадался старший лейтенант и силой заставил мужчину подняться на ноги и потащил его за собой в глубь леса. Они бежали долго, пока не выбились из сил и не прекратился над головой противный вой самолетов...
Когда дыхание восстановилось, Мочалов предложил:
— Пошли. Стоять нельзя. — И первый двинулся, как ему показалось, параллельно дороге. Шли долго и только перед самым наступлением темноты наткнулись на небольшую деревеньку. У местных жителей выяснили, где они находятся. Оказалось, что сильно отклонились в сторону и теперь до города было гораздо дальше, чем от дороги, где они попали под налет немецкой авиации.
Высокий старик, устало облокотившись на плетень, рассказал, что в сторону Гродно на протяжении дня все время летали «германские» самолеты.
Мочалов подумал: «Значит, город бомбили и, конечно, в первую очередь железнодорожный вокзал, движение по железной дороге наверняка нарушено. Если я сейчас пойду туда, то попаду не раньше утра, а там опять налетят, так и уехать не удастся».
Чем больше размышлял Мочалов, тем больше склонялся к мысли, что нужно ехать попутным транспортом не в Гродно, а в Минск.
— Дедушка, далеко ли отсюда дорога на Минск?
— На Минск? Вы когда хотите идти?
— Как когда? — не понял Петр.
— Сейчас или переночуете?
— А это что, важно?
— Можно лесом прямиком, это километров пять будет, но в темноте вы с пути собьетесь. А можно по нашей деревенской шоссейке вокруг леса, но это в два раза дальше. Поэтому и спрашиваю, когда пойдете — сейчас или переночуете.
Нет, не мог Мочалов заставить себя остаться на ночлег и ждать до утра.
— Я останусь ночевать здесь, — заявил попутчик Мочалова. — Мне в Минск же не надо, а утром двинусь домой.
«Еще не совсем стемнело, — думал Мочалов, — и если до шоссе километров пять, то быстрым шагом минут за сорок дойду. Зато впереди целая ночь, если найду попутную машину, то ехать будет сподручнее, самолеты не налетят. Эх, была ни была!»
И он сказал:
— Пойду через лес, покажите, где дорога.
Мочалов задумался и шел по скользкой дороге за бойцом автоматически, не видя, куда они двигаются. Из воспоминаний его вывел голос бойца:
— Вам сюда, товарищ старший лейтенант. Вон, видите под деревом командиры стоят? Там и майор Гридин.
И он, откозыряв, направился чуть левее, к группе солдат, которые дымили цигарками. «Связные», — подумал Мочалов и направился к офицерам. Пройдя метров двадцать, он увидел Гридина. Майор был маленького роста, коротконогий, с заметным брюшком. Он внимательно рассматривал карту, которую положил на колено согнутой ноги, упершейся в поваленную березу.
Мочалов поднес руку к козырьку и доложил:
— Товарищ майор, старший лейтенант Мочалов по вашему приказанию прибыл!
Майор рассеянно кивнул головой и молча продолжал смотреть на карту. Вдруг он оторвался от карты, как-то внимательно и даже удивленно посмотрел в глаза Мочалову и перевел взгляд на офицеров:
— Хоть один не забыл, что он служит в армии, а то подошли некоторые и голос стыдятся подать, как на вечеринку пришли. — И тут же майор резко сменил тему: — Я пригласил вас, чтобы посоветоваться: идти ли дальше, или, пока еще не совсем стемнело, сделать остановку, чтобы люди успели подготовиться к ночлегу.
— А где мы находимся? — спросил пожилой капитан и подошел к майору, чтобы заглянуть в карту. За ним потянулись и другие командиры. Получалось, что они находились почти в центре большого лесного массива. Решение было единодушным: остаться на ночлег здесь. Гридин осторожно сложил, а затем спрятал в планшетку карту и приказал:
— Тогда объявляйте остановку. Вы, товарищ капитан, оставьте охранение. Остальным — быстро за работу.
Колонна остановилась, и вскоре в лесу послышались удары топоров. Несмотря на усталость люди действовали быстро и сноровисто. Буквально на глазах появились шалаши, сооруженные из жердей, тонких стволов деревьев и ветвей, кое-где раскинулись палатки, забренчали котелки, вспыхнули костры. Гридин и шесть командиров, в том числе и Мочалов, разместились в большой штабной палатке. Наскоро перекусив, легли спать. Гридин предупредил, что их поднимут в пять часов, проведут совещание, а в шесть сыграют подъем всем бойцам.
Мочалов лежал на толстом слое ветвей, уткнувшись в шинель. Ныли натруженные ноги, болело все тело, а мысли снова вернули его к первому дню войны.
Может, и к лучшему, что все сложилось именно так. Мочалов вспомнил, как он, войдя в лес, увидел, что сумерки сгущаются, и побежал. Бежал он долго, и когда решил, что большая часть пути уже позади, перед ним как из-под земли выросли две солдатские фигуры с винтовками наперевес:
— Стой! Руки вверх!
Мочалов еле остановился, чуть не упершись грудью в дуло винтовки. Но руки поднимать не стал, так как никогда этого не делал, и даже в такой неожиданной обстановке постеснялся поднять их.
— Я свой, сотрудник милиции. Тороплюсь к шоссе, — только и сказал он, прерывисто дыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155