Нукеры схватились за оружие, но воин, что шел к ним, поднял руку.
И сразу же из леса со свистом прилетели две стрелы, словно ножом пересекли
натянутые ремни шатра, и он осел на землю. Тайр-Усун снял с пояса саблю и
бросил себе под ноги. Вслед за ним то же сделали все нукеры. Воин подобрал
оружие, сложил в кучу, поднял лук над головой. Из леса выехал всадник на
гнедом коне, за ним высыпали шесть человек пеших. Всадник был совсем юный,
почти мальчик. Как он ни старался выглядеть суровым, в возбужденно
поблескивающих глазах было больше любопытства, чем строгости.
- Мы люди славного багатура повелителя меркитов Тохто-беки,- обиженным
голосом заговорил Тайр-Усун.- Держим путь к вождю хори-туматов
Бэрхэ-сэчену. Почему вы подстерегаете нас на тропе?
- Бэрхэ-сэчен - мой отец,- гордо сказал юноша.- Меня зовут
Дайдухул-Сохор.
- Проводи нас к отцу, Дайдухул-Сохор, и верни оружие.
- К отцу проведу. Он и решит, вернуть ли вам оружие.
Ночевали тут же, под бдительным оком хори-туматов. Утром отправились в
путь. Их вели по узким охотничьим тропам. На другой день под вечер пришли
в курень Бэрхэ-сэчена. Юрт было не очень много, большинство жилищ сделано
из шкур диких животных. Люди здесь не носили длинных халатов. Верхняя
одежда из шерстяной ткани, а чаще всего из выделанной мягкой кожи не
достигала колен. Она казалась смешной, словно шутки ради все пообрезали
полы. Но позднее Чиледу понял, что такая одежда очень удобна в лесу - не
цепляется за сучья и ветви.
Бэрхэ-сэчен разговаривал с ними в просторной юрте, застланной
медвежьими шкурами. Тайр-Усун разложил перед ним подарки: пеструю шелковую
ткань, нож в серебряных ножнах, бронзовые чаши и сосуды, железный шлем,
украшенный насечкой.
Чуть наклонив голову, Бэрхэ-сэчен поблагодарил Тайр-Усуна. Седой, с
худым, болезненным лицом, он, кажется, был равнодушен ко всему на свете.
- Что приехали просить, меркиты?- спросил он Тайр-Усуна.
- Мы приезжаем только просить?
- Нет, когда вам удается, вы берете не спрашивая.
- Разве мы плохие соседи?- хмуро удивился Тайр-Усун.- Мы много лет не
враждуем с вами. Неужели вы помните старые времена? Но и тогда к людям
вашего племени мы относились особо. Пленным мы сохраняли жизнь. Они
становились во всем равными с детьми нашего племени. Да вот Чиледу... Его
дед родился здесь. А он мой нукер, равный со всеми. Разве это не так,
Чиледу?
Под беспокойным взглядом выпуклых глаз Тайр-Усуна Чиледу приподнялся.
- Это так.
- Ты помнишь своего деда?- спросил Бэрхэ-сэчен.
- Нет.
- А как его звали?
Чиледу назвал имя деда, Бэрхэ-сэчен пристально посмотрел ему в лицо,
поднялся.
- Вы устали с дороги. Время позднее. Разговор продолжим завтра.
Тайр-Усуна поместили в отдельной юрте, нукеров - всех вместе. Уходя к
себе, Тайр-Усун сделал Чиледу незаметный знак - зайди. В юрте он быстрым
шепотом сказал:
- Постарайся поговорить с ним так, чтобы тебе поверили. Молчи о нашем
поражении. Мы должны заручиться их поддержкой, чего бы это ни стоило. Ты
понимаешь? Будешь умным - я никогда не вспомню волов и повозку. От тебя
будет зависеть многое. Я это знал еще там, потому и взял с собой.
Чиледу не пошел в свою юрту. Присел на седло, закрыл лицо руками. С тех
пор, как у него отобрали Оэлун, все, что бы он ни делал, кажется ему
пустым, бессмысленным. А Тайр-Усун хочет, чтобы он в чем-то убедил этих
людей. Что может песчинка, гонимая ветром?.. Его жизнь поддерживает лишь
вера, что он сумеет отомстить Есугею. Когда этому рыжему разбойнику станет
так же больно, как больно ему сейчас, душа обретет покой.
Курень спал. У юрты взвизгивала собака, далеко в горах утробно рявкал
изюбр. Кто-то тронул Чиледу за плечо. Он поднял голову. Перед ним стоял
Дайдухул-Сохор.
Он провел Чиледу снова в ту же юрту, где их принимал Бэрхэ-сэчен. На
этот раз вождь хори-туматов сидел у жарко пылающего очага, поджаривал на
углях кусочки печени, неторопливо ел. Чиледу отказался от угощения, лишь
выпил чашку прохладного, кисловатого дуга'. Дайдухул-Сохор, как и его
отец, стал жарить печень. Кроме них в юрте никого не было.
[' Д у г - освежающий напиток, приготовленный из молока.]
- Твой нойон приказал тебе что-нибудь выведать у нас?- спросил
Бэрхэ-сэчен.
Чиледу смутился под его проницательным взглядом.
- Можешь не отвечать, это и так понятно. Молод он, твой нойон... Тебе
нелегко живется у меркитов. Помолчи. Ты невесел, твои глаза пусты. Ты
знаешь, кто был твой дед? Это был старший брат моего отца. Но мы слышали,
что он умер молодым, никого после себя не оставив.
- Да, он умер рано. Но после него остался мой отец. Недавно и отец мой
умер тоже.- Чиледу вздохнул.- А мать умерла давно.
- Братья, сестры есть?
- Нет, я один. Ни братьев, ни сестер... ни жены.- Чиледу не мигая
смотрел на огонь.
- Оставайся у нас. Мы найдем тебе жену, поставим юрту. Мы не так
богаты, как твои хозяева - меркиты. У нас меньше коней и овец. Но охота
дает нам пищу и одежду...
- Нет,- Чиледу покачал головой.- Возможно, я когда-нибудь и вернусь
сюда. Но сейчас... У меня там есть неоконченные дела.
- Смотри, как лучше,- не стал настаивать Бэрхэ-сэчен.- Ты хочешь,
чтобы нойон знал о нашем родстве?
- Мне все равно...
- Почему же все равно? Разве человек может быть настолько равнодушным
к своей судьбе!- Бэрхэ-сэчен нахмурился.- Не спрашиваю, что у тебя там за
дело, но если ты будешь таким, угаснешь, ничего не довершив.
- Я свое дело довершу,- сказал Чиледу глухо, повторил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23