утром вы — император, вечером вы будете нищим; с утра вы — нищий, к вечеру станете императором. А в результате — то же самое. Увидьте итог, станьте итогом, и тогда весь выбор исчезает.
Тот дрессировщик обезьян просто взглянул на итог и согласился: «Ладно, вы — глупые обезьяны, если это вас осчастливит, то давайте выберем такой вариант, какой вам нравится». Но если бы он тоже был обезьяной, как другие, началась бы борьба. «Вариант будет этот, — настаивал бы он. — Кто приказывает, кто решает? Кто тут, по-вашему, хозяин? Вы или я?»
Эго всегда выбирает, решает и заставляет. Обезьяны бунтовали, и, будь этот человек тоже обезьяной, они свели бы его с ума. Ему пришлось бы ставить их на место, на их прежнее место. Он бы требовал: «Четырех бананов с утра больше не будет. Я так решил».
Был юбилей — шестидесятилетие — одного человека. Тем вечером он вернулся домой, к жене, с которой прожил без малого сорок лет в постоянных ссорах и конфликтах. Но, придя домой, он был поражен, когда обнаружил, что его жена ожидает его с подарком — парой прекрасных галстуков. Никогда он не думал, что его жена способна на такое. Это было почти невозможно — чтобы она ожидала его возвращения, приготовив ему в подарок пару галстуков. Он ощутил себя таким счастливым, что воскликнул: «Не возись с ужином, я буду готов через пару минут, и мы пойдем с тобой в лучший ресторан».
Он принял ванну, приготовился, и одел один из подаренных ею галстуков. Жена пристально на него взглянула и спросила: «Как?! Ты хочешь сказать, другой галстук тебе не нравиться? Что, другой галстук недостаточно хорош?» Мужчина может надеть только один галстук, но какой бы галстук он бы ни выбрал, случилось бы то же самое: «И что ты хочешь сказать? Другой недостаточно хорош для тебя?»
Это старая привычка ссориться, спорить. Рассказывают про ту же самую женщину, что каждый день она искала какой-нибудь повод поскандалить. И она всегда добивалась успеха, потому что кто ищет, тот всегда найдет. Запомните это: чего бы вы ни искали, вы найдете это. Мир столь обширен, и все существующее настолько разнообразно, богато, что если вы действительно очень сильно жаждете найти нечто, вы это найдете.
Иногда она находила волос на плаще своего мужа, и тогда она скандалила, что он ходит к какой-то другой женщине. Но однажды случилось так, что в течение недели она не могла найти хоть какого-нибудь повода устроить сцену. Она пыталась и так, и этак, но причины, чтобы начать скандал, не находилось. Тогда, на седьмой день, когда муж пришел домой, она стала кричать и бить себя в грудь. «Ну что еще? — сказал он. — В чем дело, что ты теперь-то кричишь?»
А она заявила: «Ты негодяй, ты решил меня перехитрить. Ты бросил ту потаскуху и теперь ты шляешься с лысой любовницей!»
Ум всегда ищет неприятностей. И не смейтесь, потому что это про ваш ум. Своим смехом вы просто обманываете себя. Вы, может, думаете, что это о ком-то другом — это о вас. И что бы я ни говорил, это всегда о вас.
Ум выбирает, и всегда выбирает неприятность, потому что с выбором приходит именно неприятность. Вы не можете выбрать Бога. Если вы выбираете, будет неприятность. Вы не можете выбрать свободу. Если вы выбираете, свободы не будет.
Тогда как же все это получается? Как получается Бог, получается саньяса, получается свобода, получается мокша? Это получается когда вы осознаете глупость выбора. Это не новый выбор, это просто отбрасывание всякого выбирания. Просто, глядя на все это, вы начинаете смеяться. Не из чего выбирать. В итоге — все то же. В конце, вечером, итог будет тем же. Тогда вы перестаете беспокоиться, император вы утром или нищий. Вы счастливы, потому что вечером все приходит к одному и тому же, все выравнивается.
Смерть приравнивает. В смерти нет ни императоров, ни нищих. Смерть подводит итог; а он всегда семь.
Те два варианта были одинаковы. Помните, в сумме число бананов не изменилось. Но в одном случае обезьяны были недовольны, а в другом случае они были счастливы.
Дрессировщик охотно
изменил свое собственное предложение
соответственно конкретным условиям,
ничего от этого не потеряв.
Человек знания всегда смотрит на объективное, истинное положение вещей, и никогда — на свои субъективные ощущения, чувства. Когда обезьяны сказали «нет», то, будь вы дрессировщиком обезьян, вы бы обиделись. Эти обезьяны взбунтовались, они перестали слушаться, ну как такое стерпеть! Это ранило бы вас до глубины души.
Вы гневаетесь даже на мертвые вещи. Если вы пытаетесь открыть дверь, а она не открывается, вы сходите с ума. Если вы пытаетесь написать письмо, а ручка не пишет, то вы начинаете злиться. Вы чувствуете себя задетыми, как если бы ручка делала это сознательно, как если бы кто-то был в лодке.
И это логика не только маленьких детей, это и ваша логика тоже. Если ребенок ушибется об стол, он ударит его, просто так, чтобы расквитаться с ним, и он всегда будет этому столу врагом. Но вы точно такие же — на мертвые вещи, на предметы вы тоже злитесь, вы сходите с ума!
Это субъективно, а мудрец никогда не субъективен. Мудрый всегда смотрит на объективные условия. Он посмотрит на дверь, и, если она заперта, то он попробует ее отпереть. Но он не может на нее злиться, потому что лодка пуста. Нет никого, кто бы пытался придерживать дверь, сопротивляясь вашим усилиям.
Для того, чтобы соответствовать объективным условиям, дрессировщик отказался от предложенного им же варианта. Он взглянул на обезьян и на их умы, но не счел себя оскорбленным — он был дрессировщиком обезьян, а не обезьяной. Он посмотрел и, должно быть, рассмеялся про себя, потому что он знал, что получается в сумме, в результате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114