По счастью, он был полон. В прошлый раз шиза подкосила меня при почти абсолютном нуле провианта, и целую неделю я питался консервированным зеленым от времени горошком.Поел, принял душ и завалился на диван с томом Шекли.Это был тот случай, когда чтение заменяет размышления.За неделю отшельничества я основательно выел холодильник, отрастил щетину «а ля Леонид Парфенов», выпил полбутылки водки и освежил в памяти сокровища американской фантастики.К 22 июня меня отпустило. Как обычно, невыносимо болела голова – нет, башка. Ощущалась общая вялость. Ничего не хотелось, но воля уже начинала беспокойно шевелиться. Я убрал на кухне и побрился. Мир по-прежнему пребывал в заднице, но уже хотелось познакомиться с новостями. Телевизор ничего не дал, и я врубил компьютер. Истосковавшийся по информации модем фирмы «Асогр» радостно заверещал. Почтовый ящик ломился от предложений увеличить самое необходимое и тематических рассылок. Писем от живых людей практически не оказалось – даже от моей далекой провинциальной подруги.Теперь оставалась самая неприятная часть выхода из кризиса: следовало обзвонить наиболее близких знакомых и извиниться (перед теми, кто в курсе моих странностей) или что-нибудь наврать (тем, кто не в курсе).Первый звонок по праву принадлежал Машке.– Привет, – сказала она, и в голосе прозвучала усталая мудрость, – опять?– Ага, – согласился я, – понимаешь…– Да понимаю, – усмехнулись в трубке, – все понимаю. А у меня позавчера день рождения был. Мне исполнилось тридцать два.Я закусил губу. Пропустить Машкины именины – это непростительно.– Слушай, Сергей, – продолжала трубка, – дело не в дне рождения, дело в том, что мне тридцать два. И я старомодная, но я хочу семью. А ты не хочешь. И я не буду тебя заставлять. Хотя могу. Но мне это не надо.– Не нужно, – автоматически поправил я.– И не нужно тоже, – согласилась трубка. – Короче, пока. Желаю счастья. Мне было с тобой хорошо. Не обижайся, ладно?Какое-то время я слушал короткие гудки. А я-то считал Машку похотливой дурой. Хотя и заботливой. А ей, оказывается, тридцать два. И она не просто хочет замуж, а хочет, чтобы и ее избранник хотел жениться. Дела…Вот теперь был повод конкретно напиться. *** – Гадина! Гадина! Гадина!Слезы размазывались по лицу, тушь не размазывалась, ее давно смыли предыдущие слезы.– Сволочь! Гадина! Я к нему, а он… Качок хренов. Мозги бы себе накачал! Больше никогда в жизни!Тут я разревелась с удвоенной силой.На улице темно, холодно. О том, чтобы идти на остановку, не могло быть и речи. На такси приехала в пустую квартиру, начала звонить подругам. Одна вообще не ответила, вторая детей спать укладывала, третья с мужем ушла в театр. Все были кому-то нужны, кроме меня. И вот тогда, уже совсем зайдясь от горя и безысходности, я позвонила Наташке. Звонила сразу на мобильник, потому что она могла быть и не в Москве, а где угодно. Может, за границей работает, может, на гору лезет. Но одно я знала точно: даже если Наташка висит на горе, она обязательно возьмет трубку. Будет висеть на одной руке.Трубку Наташка взяла практически мгновенно, и сразу стало понятно, что нигде она не висит, а в машине едет.– Наташ, привет, ты в Москве?Мы знаем друг друга уже семнадцать лет, и, услышав мой придушенный рыданиями голос, она сразу сказала именно то, что я от нее и ждала.– Что ты там ревешь, дуреха, приезжай!– Угу.– Жду.Я посмотрела на часы. За 20 минут собралась, за 23 доехала до вокзала, через 4 у меня на руках был билет, через 15,5 поезд тронулся. Итого: через 92,5 минуты я спала в поезде, а через 14 часов и 12 минут после нашего разговора сидела на кухне у Наташки и разбавляла слезами свежезаваренный чай.Наташка была просто душка.– Понимаешь, меня никто не любит…– Кто? Кто конкретно тебя не любит?– Никто…– Конкретно!– Мужики все.– Конкретно!..– Знакомые мужики.– Имей совесть. У тебя два любовника, ты еще третьего хочешь?– Не хочу! Я и этих не хочу!– Чего тогда ревешь?– Я хочу одного, но другого…– Какого?– Такого, чтоб меня любил…– А эти не любили?– Меня никто не любит…Наташка взвыла и удрала на работу. *** Напиться мне так и не удалось.Во-первых, для этого нужно было пойти на улицу, на что я пойти не мог. Во-вторых, мучительно захотелось заглянуть в свои «Лабиринты». И не просто заглянуть, но и написать что-нибудь – лишь бы не думать, лишь бы пережить похмелье…Но Печальный Зверь уже смотрел куда-то в одному ему ведомую даль. Его когтистые крылья внезапно расправились, с неистовой силой ударили темный воздух, – и чудовище исчезло так же внезапно и беспричинно, как появилось. Мгновение странники еще стояли, словно пытаясь разглядеть в Астрале след своего недавнего союзника, а затем, очнувшись, бросились к истекающему кровью Магу.Я перечитал созданное за последние пятнадцать минут и понял, что на улицу сходить все-таки не помешало бы. Проветриться. Попытка третьяТеатры, банкеты, блондины в смокингах Когда Наташка ушла, я еще полчасика поплакала, а потом решила включить радио.– Доброе утро, дорогие москвичи! Сегодня понедельник, тяжелый день, но, несмотря на это, многим из нас сейчас придется встать и отправиться на работу!Ужас! Кошмар! На работу! Мне же на работу! Я посмотрела на часы. До начала рабочего дня остался час. А я в Москве. А пошли они все! Набрала номер директора.– Алло, здравствуйте, Петр Александрович. Это Катя. Я сегодня на работу не приду.– Ты заболела? Ты неважно выглядела вчера.– Нет, я не заболела. Я уехала. В Москву. Извините.– Насовсем?..– Нет. Не знаю. Хотите, увольте меня за прогул, но я не приду (я заплакала). Не могу…– Так… Так… Кать. Сколько тебе нужно времени?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48