«Там не так скучно, там ключом бьет жизнь».
Она писала об уроках пения, пробах, о том, как впервые получила роль в нью-йоркской постановке — возобновленном мюзикле «Возлюбленный». Здесь Лейси улыбнулась. Запись заканчивалась фразой: «Что ж, Джулия Эндрюс, посторонись, дорогая, идет сама Эмили Ланди».
Эмили подробно описывала все пьесы, которые посмотрела, тщательно и профессионально анализируя каждую пьесу и игру всех актеров. Она в красках описывала некоторые наиболее роскошные вечеринки, на большинство которых попадала явно не без помощи отца. Напротив, сентиментальные излияния о ее возлюбленных были на удивление незрелыми. Было понятно, что родители держали ее в строгости, и по окончании колледжа Эмили решила покинуть родительское гнездо и отправилась в Нью-Йорк.
* * *
Так же было очевидно, что с родителями она была очень близка. От каждого упоминания о них веяло теплом и любовью, хотя несколько раз проскакивали жалобы: приходится уступать отцу.
Впрочем, одна запись заинтриговала Лейси с самого начала:
Сегодня отец раскричался на официанта. Еще никогда не видела его таким злым. Бедняга официант чуть не зарыдал. Теперь понимаю, о чем предупреждала меня мама, рассказывая о его взрывном характере и умоляя не перечить ему и согласиться с квартирой в Ист-Сайде. Боже, он убьет меня, если узнает... как же он был прав. Какая же я все-таки идиотка!
* * *
Что же случилось? Почему Эмили так написала? Хотя вряд ли это имеет какую-то особую важность. Случилось это за четыре года до ее смерти и в дневнике упоминается только однажды.
Последние пять записей Эмили были полны тревоги. Она несколько раз написала, что оказалась «между молотом и наковальней. Даже не знаю, что теперь делать». В отличие от предыдущих записей последние пять были сделаны на нелинованной бумаге.
В этих последних записях не было ничего особенного, но явно именно они вызвали подозрения у Изабель Уоринг.
«Речь может быть как о работе, так и о любовнике — или о чем еще, — безнадежно вздохнула Лейси, засовывая дневник обратно в стол. — Видит бог, я сама сейчас между молотом и наковальней».
А все потому, что кто-то хочет тебя убить, — произнес в уме вкрадчивый голос.
Лейси ударила по ящику так, что он со стуком задвинулся в стол. «Прекратить!» — скомандовала она себе.
«Надо выпить чаю», — решила она. Лейси пила медленно, надеясь развеять пугающую тяжесть одиночества.
На душе было тревожно и неспокойно, и, чтобы хоть как-то отвлечься, она включила радио. Обычно настраивалась на музыкальную волну, но в этот раз был АМ-диапазон, и голос произнес:
— Привет, меня зовут Том Линч, и следующие четыре часа мы проведем вместе на волне радиостанции «ВСИВ».
Том Линч!
Ностальгию как рукой сняло. Она ведь выписывала все имена из дневника Эмили Ланди, и там точно был Том Линч — диктор радио, в которого Эмили, похоже, была немного влюблена.
Неужели это он? Тогда, может, стоит поговорить с ним и побольше узнать об Эмили?
Попробовать точно стоит, решила Лейси.
16
Том Линч вырос в Северной Дакоте и считал, что двадцать градусов по Фаренгейту — температура вполне бодрящая, а на холод жалуются только неженки и слабаки.
— Но сегодня у них есть тема для разговора, — произнес он, улыбаясь Мардж Петерсон, секретарю радиостанции «ВСИВ».
Мардж посмотрела на него с материнской любовью. Том излучал хорошее настроение, и, сменив своего коллегу в эфире, согрел не одну промерзшую душу Миннеаполиса и Сент-Пола. У Тома Линча отличное будущее: об этом говорил поток писем от поклонников. Его подборки новостей, интервью, комментарии и колкий юмор притягивали слушателей любого возраста. «То ли еще будет, когда они его увидят: эти живые карие глаза, слегка взъерошенные каштановые волосы, лучезарная улыбка и очаровательно неправильные черты лица, — подумала Мардж. — Он ведь рожден для телевидения».
Мардж искренне радовалась его успеху — ну, и успеху радиостанции, разумеется, — но знала, что это палка о двух концах. Она знала: Том уже получил предложения от ряда радиостанций, на что заявил им всем: он не уйдет с «ВСИВ», пока не поднимет рейтинг станции. «Вот и сбываются его мечты, — с грустью подумала она, — значит, скоро мы останемся без него».
— Мардж, что случилось? — заботливо поинтересовался Том. — Ты выглядишь встревоженной.
Она рассмеялась и покачала головой:
— Да ничего не случилось. Ты уже на тренировку?
Заканчивая эфир, Линч сказал, что в такую погоду даже пингвина бегать не заставишь, так что придется отправиться в спортклуб «Города-Близнецы», где он будет рад встретиться со своими радиослушателями. «Города-Близнецы» — один из спонсоров его эфира.
— Угу, пора. Пока.
* * *
— Как вы узнали о нас, мисс Кэрролл? — спросила Рут Уилкокс, когда Лейси заполняла анкету члена спортклуба «Города-Близнецы».
— Из радиоэфира Тома Линча, — ответила Лейси. Женщина смотрела на нее изучающе, и Лейси поняла, что нужно сказать что-то еще. — На самом деле я давно подумываю о том, чтобы заняться своей фигурой. Поскольку у вас можно прийти на несколько бесплатных занятий и потом принять решение... — Тут она умолкла. — К тому же живу недалеко, — неуверенно добавила она.
«По крайней мере, потренируюсь в собеседовании перед приемом на работу», — приободрила она себя. Перспектива заполнить карточку члена клуба напугала ее: впервые после смены имени ей пришлось отвечать на вопросы о себе. Во время репетиции отвечать на вопросы Джорджа Свенсона, ее советника, было легко, но в реальной жизни все оказалось сложнее.
По дороге в спортклуб она мысленно прокрутила детали «своей жизни»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70