Все трое росли вместе, и с давних пор Кэти любила его брата. Только это и позволило заставить ее надеяться, что Эрик жив. Роберт был уверен, что она воспользуется медальоном.Оставался вопрос: успела ли она? Роберт так долго простоял у окна, напряженно вглядываясь в небо, что нога затекли. Скоро врата между мирами закроются и откроются вновь лишь через месяц.Он устало опустился на пол, привалился спиной к стене и обвел глазами камеру. Чашка, раковина, стульчак. Уже в который раз мысленно проводя эту «инвентаризацию», Роберт с ужасом подумал: «Боже, что я здесь буду делать еще целый месяц?»Он улегся, заложив руки за голову, и невидящими глазами уставился на верхнюю койку, и вдруг… не успев даже ничего подумать, резко, с силой выкинул ноги вверх. Раздался удар, матрас, простыня и одеяло взлетели в воздух. Матрас с глухим стуком приземлился посреди камеры, все остальное промелькнуло, кружась, точно стайка привидений.— А-а, сегодня мы не в настроении…Роберт даже не удосужился оглянуться. Он не слышал, как открылась дверь в коридор. Свет все еще был выключен, и ему невольно стало не по себе.— Отвали, Зелински, — сказал он без выражения. Роберт ненавидел эту канцелярскую крысу. Маленький, немногим выше пяти футов, Зелински был, похоже, самым мерзким типом в даудсвиллской школе. Они учились вместе. Прошло восемь лет, но склочный коротышка нимало не прибавил в росте.Правда, теперь на груди у Зелински красовался полицейский значок, и он, очевидно, считал себя по этому поводу большим человеком.Чиновник постучал дубинкой по прутьям решетки.— Разбери эту свалку, Погловски, — приказал он, стараясь заставить свой голос звучать на целую октаву ниже, чем то было предусмотрено природой. — Или следует обращаться к тебе «мистер Поло»? — Он снова постучал дубинкой. — А ну приведи койку в такой вид, в каком она была, пока ты не распсиховался.Роберт не пошевелился, хоть и вполне осознавал, насколько близко его голова находится от решетки. Слабая полуулыбка тронула уголки его губ.— А ты зайди и заставь меня, Эдди.На мгновение застыла напряженная тишина, потом скрипнул кожаный ботинок. Роберт прислушался. Зелински стоял прямо над ним, их разделяла лишь решетка.Он не только увидел, но и почувствовал, как опускается дубинка, и едва шевельнул головой. Удар пришелся по матрасу. Прежде чем Зелински успел убрать дубинку, Роберт схватил ее, вскочил, сунул палку между прутьями решетки и ударил по ней локтем. Хрясь! Два обломка покатились по цементному полу.Он снова улегся, заложив руки за голову.— Попробуй еще разок, Эдди, и я сложу тебя пополам и скормлю тебе твои собственные ботинки.Дверь приоткрылась. Металл заскрежетал по коже. Эдди снял револьвер с предохранителя.— Что, пижон, наслаждаешься своей крутизной?Роберт перекатился на бок и поднял руку. Зелински было почти не видно в темном коридоре, зато лунные лучи поблескивали на коротком стволе тридцать восьмого калибра.— Хочу поблагодарить тебя за визит, Эдди. Лежа здесь в одиночку, я порой жалел себя. А теперь мне жаль тебя, парень.Зелински нервно зашевелился в коридоре.— Складно говоришь, Погловски. А вот я возьму сейчас и вышибу тебе мозги, а потом скажу, что ты хотел проломить мне дубинкой голову.Роберт поморщился. Не хотелось, однако, так просто отпускать старого знакомого и жертвовать единственным за всю ночь развлечением. Зелински был всяко лучшей компанией, чем таракан.— Да ты, наверное, единственный коп в городе, который может продемонстрировать полное соответствие между своим коэффициентом интеллекта Норма — чуть выше сотни. (Здесь и далее прим, перев.)

и калибром пушки.Зелински прицелился в потолок, потом с ворчанием убрал пистолет в кобуру.— Как сказать. Может, я и не блещу умом, но я-то здесь, а ты — за решеткой.Он поднял потрепанную книжку и рассмотрел ее на свету.— Ты даже и пишешь-то не ахти как.Роберт сел с ногами на койку, обхватил себя руками и изобразил неудержимую дрожь.— Сэр, ваши критические замечания прямо убивают меня. Я не способен больше выносить подобные словесные нападки.Зелински ухмыльнулся:— Береги задницу, малыш. Тебя в суде ждут такие обвинения, что никакой адвокат не поможет.Роберт вскинул голову:— Вот что, Эдди. Смотрю я на тебя и думаю: будет очень досадно, если ты умрешь своей смертью.В коридоре зажегся свет. Роберт зажмурился. Зелински ошалело оглянулся. В конце коридора раздался угрюмый голос:— Тебе там нечего делать, Эдди! А ну пошел прочь! Быстро!Дэн Паттерсон, шериф Даудсвилла, сурово глядел на своего низкорослого подчиненного. Когда Зелински удалился, Дэн подошел к двери камеры, сжимая в руке связку ключей, но на мгновение задержался и пнул ногой обломок дубинки.— Выходи, Бобби. Тут что-то странное происходит.Сколько Роберт себя помнил, Паттерсон всегда был шерифом. Как и многие в городе, он называл молодого человека уменьшительным именем, и сейчас это было как никогда приятно. И тем не менее Роберт осторожно поднялся, натянул рубашку и вышел в коридор, ожидая, что на него тут же наденут наручники. Паттерсон, однако, лишь повернулся и жестом велел ему следовать за собой.В самом деле, случилось что-то непонятное. Дежурный озадаченно поглядел на него и тут же завозился с бумагами, лежавшими на столе. Паттерсон распахнул дверь в комнату свиданий и провел туда Роберта.— Да ты счастливчик, каких мало, Бобби, — заметил он.Кэти Дауд вскочила со стула:— Роберт!Обогнув стол, она бросилась в его объятия и между делом вложила ему в руку серебряный медальон.— Это правда! — шепнула она, торопливо целуя его в щеку. — Я сначала не поверила, но это все правда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62