Было все-таки что-то чудовищное в мире, для которого не существовало понятия «далеко», где расстояния растворялись в пене слов и страстей. Какое-то незнание, которое невозможно преодолеть.Погружаясь в один кошмар за другим, Ахкеймион в конце концов нашел того человека, которого искал. В своем сне Наутцера сидел в кровавой грязи и баюкал на коленях мертвого короля. «Наш король мертв! – вскричал Наутцера голосом Сесватхи. – Анасуримбор Кельмомас мертв!»Чудовищный, сверхъестественный рев ударил по барабанным перепонкам. Ахкеймион скорчился, пытаясь заслониться от исполинской тени.Враку… Дракон.Те, кто еще стоял, зашатались под волнами рева; те, кто упал, замахали руками. Воздух разорвали крики ужаса, а затем на Наутцеру и королевскую свиту обрушился водопад кипящего золота. Время крика закончилось. Зубы трещали. Тела разлетались, словно головни из костра, который кто-то ударил ногой.Ахкеймион повернулся и увидел Наутцеру посреди дымящегося поля. Защищенный Оберегами, колдун положил мертвого короля на землю, шепча слова, которые Ахкеймион не мог расслышать, но которые не раз снились ему самому: «Отврати очи своей души от этого мира, друг мой… Отвернись, чтобы сердце твое более не рвалось…»Дракон с таким грохотом, словно рухнула осадная башня, опустился на землю, подняв тучу дыма и пепла. С лязгом захлопнул челюсти, огромные, словно решетка на крепостных воротах. Расправил крылья, размером с паруса военных галер. На блестящей черной чешуе играли отсветы пламени от горящих трупов.– Наш Господин, – проскрежетал дракон, – вкусил кончину твоего короля и сказал: «Готово».Наутцера встал перед золоторогой мерзостью.– Нет, Скафра! – крикнул он. – Пока я дышу – нет! Никогда!Смех – словно хрип тысячи умирающих. Великий дракон навис над колдуном, выставив напоказ ожерелье из дымящихся человеческих голов.– Твое искусство не спасет тебя, колдун. Твое племя уничтожено. Наша ярость разбила его вдребезги, словно глиняный горшок. Земля красна от крови твоих сородичей, и вскоре тебя окружат враги с тугими луками и острой бронзой. Теперь ты раскаиваешься в своей глупости? Жалеешь, что не унизился перед нашим Господином?– Так, как ты, могучий Скафра? Унизиться, как могущественный Тиран Облаков и Гор?Ртутные глаза дракона на миг затянула пленка третьего века.– Я – не Бог.Наутцера мрачно усмехнулся. Сесватха же произнес:– Так же как и ваш господин.Топот огромных ног, скрежет железных зубов. Крик, исторгнутый пышущими жаром легкими, глубокий, словно стон океана, и пронзительный, словно вопль младенца.Не испугавшись рушащейся на него туши дракона, Наутцера внезапно повернулся к Ахкеймиону. На лице его появилось недоумение.– Кто ты такой?– Один из тех, кто делит с тобою сны…На миг они сделались похожи на двух утопающих: две души, бьющиеся в судорогах и сражающиеся за глоток воздуха… Затем пришла тьма. Безмолвное ничто, пристанище людских душ.«Наутцера… Это я».Место чистого голоса.«Ахкеймион! Этот сон… Он так часто мучает меня в последнее время… Где ты? Мы боялись, что ты умер».Беспокойство? Наутцеру беспокоит его судьба, его, Ахкеймиона, которого он презирает, как никого из чародеев? Но тогда, получается, Сны Сесватхи – это способ избавиться от мелочной вражды…«При Священном воинстве, – отозвался Ахкеймион. – Борьба с императором завершена. Священное воинство выступило на Киан».Эти слова сопровождались образами: Пройас, обращающийся к восторженной толпе вооруженных конрийцев; бесконечные кортежи знатных дворян и их челяди; разноцветные знамена тысяч танов и баронов; взгляд издалека на нансурскую армию, марширующую среди виноградников и полей безукоризненными колоннами…«Итак, это началось, – решительно произнес Наутцера. – А Майтанет? Удалось ли тебе разузнать о нем побольше?»«Я думал, что мне поможет Пройас, но я ошибался. Он принадлежит Тысяче Храмов… Майтанету».«Неладное что-то с твоими учениками, Ахкеймион. Почему они все превращаются в наших врагов, а?»Легкость, с которой Наутцера вернулся к своему обычному сарказму, одновременно и уязвила Ахкеймиона, и принесла ему странное облегчение. Скоро старому магистру потребуется весь его ум и все остроумие.«Наутцера, я видел их».Вспышка: Скеаос – нагой, скованный, извивающийся в пыли.«Кого ты видел?»«Консулы. Я видел их. Я теперь знаю, как они ускользали от нас все эти бессчетные годы».Лицо разжимается, словно кулак скупца, отдающего золотой энсолярий.«Ты что, пьян?»«Они здесь, Наутцера. Среди нас. И всегда были здесь».Пауза.«О чем ты говоришь?»«Консульт не отступился от Трех Морей».«Консульт…»«Да! Смотри!»Новые картины, реконструкция безумия, разразившегося в недрах Андиаминских Высот. Дьявольское лицо разворачивается, снова и снова.«Без применения магии, Наутцера. Понимаешь? У этого человека не было Метки! Мы не сумеем разглядеть этих оборотней за теми, кем они прикидываются…»Хотя после смерти Инрау Ахкеймион еще сильнее возненавидел Наутцеру, он все-таки обратился к магистру, потому что Наутцера был фанатиком, единственным человеком, достаточно склонным к экстремизму, чтобы трезво оценить всю чрезвычайность ситуации.«Текне… – произнес Наутцера, и Ахкеймион впервые услышал в его голосе страх. – Древняя Наука… Это она! Ахкеймион, другие тоже должны это увидеть! Пошли этот сон остальным, прошу тебя!»«НО…»«Что – но? Что, еще что-то стряслось?»Еще как стряслось. Вернувшийся Анасуримбор, живой потомок мертвого короля, только что снившегося Наутцере.«Да нет, ничего существенного», – отозвался Ахкеймион.Почему он так сказал? Почему он скрывает существование Анасуримбора Келлхуса от Завета?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33