Морейн затрясла перепуганного воина за плечи, пытаясь убедить его, что это она, а не привидение, и повлекла его за собой к лодке. Но перед тем как сесть в нее, остановилась и прислушалась. Тишина. Ни шелеста листвы, ни пения птиц. Луна спряталась за тучами. Наверное, так и должно быть.
Харт не сказал ни слова, усиленно гребя веслами, желая поскорее отдалиться от острова. Он и знать не желает, где шлялась эта проклятая девка и почему у нее руки в крови и платье разодрано. Чтобы она там ни делала, это его не касается. Никогда он не будет пособником в колдовстве. «Ну и семейка, — думал Харт, — сестрица под стать братьям. Отличная пара Гвидиону. Он тоже любит наведываться на остров по ночам. Вот пусть и возит ее туда». А ему бы только добраться до теплой постели и, забравшись под одеяло, уткнуться в подушку. Правда, придется перед этим выпить чего-нибудь ободряющего.
Морейн опустила окровавленную руку в ледяную воду, горько вздохнула: «Ворон, Ворон, что за сокровище ты там бережешь? Я чуть не навредила тебе, мой единственный друг».
Белин принял изменения в своей жизни с легким сердцем. Казалось, он всегда любил Морейн, как сестру. Она заняла странное место при его дворе и даже в его зале: в глубоком кресле возле очага, с собаками у ног, могла сидеть только сестра короля. Для королевы это место было бы не слишком почетно, да и не положено супруге короля проводить столько времени в обществе чужих мужчин. Наложница короля не заслуживает подобного места в центре зала. Только сестра короля могла с таким осознанным достоинством освещать своим присутствием это грубое общество.
Вопреки ожиданиям Морейн, Гвидион отреагировал на новость довольно спокойно. Он узнал все тайны Эринирской принцессы, еще когда она болела, прислушиваясь к ее лихорадочному шепоту. Ему было все равно, он предоставил события их собственному течению, не пытаясь больше ничего изменить.
Бренну новость понравилась меньше, У него был вид кота, у которого из-под носа выкрали добычу. Он скривил губы, насмешливо осмотрев новый наряд принцессы.
— Я счастлив за Белина, сестричка, — процедил он сквозь зубы.
Но все же Бренн не смел больше оскорблять Морейн, видя, как расположен к ней король.
А Морейн уже оправилась от прежних страхов. Покровительство короля, всеобщее восхищение и признание сделали ее необычайно храброй. Ей казалось, что так все и должно быть, что все сложилось удачно. Теперь у нее появилась возможность видеть Бренна ежедневно, и она мягко и ненавязчиво пыталась наладить дружеские отношения. Но он воспринимал в штыки любую ее попытку заговорить. А попыток она сделала немало, достаточно, чтобы, наконец, понять, что он не стремится сблизиться с нею. Вопреки здравому смыслу, она прощала ему обиды и все еще надеялась на что-то. Она дотрагивалась рукой до белоснежного алтаря Туата де Дананн, увезенного в качестве военной добычи из Эринира и украшавшего теперь трапезную короля. Чувствуя холодный камень, как и прежде, Морейн произносила тайные слова, просила Великую Богиню исполнить ее желание.
Но покуда Богиня не торопилась выполнять прихоти принцессы, Морейн, по мере возможности, старалась исполнить их сама.
Внутренний двор замка, вымощенный растрескавшимися камнями, примыкал к колоннам террасы. Ранним утром по двору стелился туман, он протекал между колоннами и растворялся где-то в закоулках коридоров. Бренн встречал зарю в галерее, откуда открывался великолепный вид на озеро и горы. Свежий утренний ветер приятно холодил его тело. Только сумасшедшим известно то благостное состояние, когда безумие отступает, галлюцинации растворяются в воздухе, преследовавшие тебя голоса умолкают, память становится ясной и разум, твой собственный разум, остается один, без спутников и товарищей, навязывающих тебе свою волю. Отступают стены черного, засасывающего туннеля, беспросветного и бессмысленного.
Это состояние длилось недолго, и Бренн старался насладиться им в полной мере. Сейчас он отдавал себе отчет, кто он и что с ним происходит. В отдаленном гомоне пробуждающегося дома он находил отдохновение своему уставшему разуму.
Солнце еще не показалось, но снежные вершины дальних гор уже начали окрашиваться одна за другой в розовы цвет. Вскоре все они засияли светом на фоне еще темного неба. Мрачная и могущественная красота Поэннина наполнила сердце Бренна восхищением и гордостью за свой край. В такие минуты ему казалось, что он сам часть этой земли — гора или, может быть, старое дерево, сотни лет стоящее на склоне этой горы. Его терзает буря, гнут ветры, студят морозы, а он все стоит и будет стоять вечность, потому что это его горы, его земля, его страна. Он рожден, чтобы быть Королем этого Острова.
Когда все небо ожило новым светом, Бренн направился во внутренний двор, где вот-вот должны были начаться утренние тренировки. Свернув к лестнице, он увидел Морейн. Она стояла, облокотившись на перила, закутанная в серебристые меха. Бренн растерялся на миг и даже подумал, не свернуть ли ему, чтобы пройти обходным путем и выйти в парк по второй лестнице, но тут же одернул себя. Не хватало еще, чтобы он в собственном доме пробирался тайком, словно вор.
— Я могу подумать, что ты преследуешь меня, принцесса. — Бренн умел произносить слово «принцесса» таким тоном, что оно звучало, как оскорбление.
Морейн обиженно ответила:
— Я вовсе не ожидала тебя здесь встретить. С этой галереи открывается такой захватывающий вид, что трудно от него оторваться. Но, если тебе неприятно мое присутствие, я уйду.
Морейн действительно уже собиралась уйти в дом, потому что замерзла, но засмотрелась на то, как диск луны светлеет, уступая на время свои владения дневному светилу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148