ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Светлая головка с размаху ткнулась ему в грудь, взметнувшиеся волосы льняной волной плеснули Даниле в лицо – сквозь тонкую паутину золота он на миг разглядел черный силуэт стрелка в шлеме: ломкая фигурка замерла на полусогнутых ногах, напряженный лук рвется из рук! Ну, давай же! – взвилась в мозгу яростная мысль – сейчас он выпустит тетиву из когтей, будет короткий пронзительный удар… Лишь бы бабу не задело…
Удара не было. Данила крепче подхватил на руки растекшееся женское тело, стараясь не прижимать к жесткой груди тугой живот с тремя младенцами в утробе… Пелена золотистых волос отлетела, шелковым дождем скользнув по лицу, – Данила в упор глянул в глаза вражеского лучника и поразился, нащупав в чужом взгляде скользкую змею страха. Перевел глаза ниже – и увидел, что неприятель опускает долу свой лук.
– Бей, бей его! Рази стрелой – ну!!! – хрипло заорал кто-то снизу, из облака тяжко оседавшей пыли. Не оборачиваясь, Данила понял: это рычит на подчиненного недобитый десятник Разбита, тяжко ворочая в грязи ушибленное тело.
– Не можно мне стрелять! – сдавленно сказал лучник, беспомощно щурясь на Данилу и нервно тиская лук в руке. – А ну как бабу сражу, на сносях-то? Нипочем Мокоша не простит, сгноит меня заживо…
– Никак нельзя стрелять, – басом подтвердил второй воин, целивший в Данилу сбоку. – Ишь лиходей: беременной жинкой прикрылся! – Презрительно сплюнув с досады, он с силой ударил оземь бесполезный лук. Данила невольно улыбнулся.
– Ах, гнида! – простонал в пыли поверженный десятник. – Ну Данька крамольник… Все едино не уйдешь от меня!
«Действительно, пора уходить», – подумал Данила. Так и не осознал до конца, что произошло – кажется, он невольно захватил в заложники жену однорукого Середы. «Пора, пора уходить!» – зазвенело в голове сквозь переливы взволнованной крови – часто озираясь на лучников, он попятился к сарайчику, где похрапывали привязанные к пню лошади. Только бы не раздавить женщину в железных ладонях – тугие ребрышки и так словно прогибаются под пальцами… Уже отвязывая лошадь – неловко распутывая одной рукой узлы на уздечке – он все-таки заставил себя вскользь глянуть туда, где на коленях по-прежнему стоял оцепеневший Середа…
– Мужик… ты прости меня, – быстро выдохнул Данила.
– Ужо я ему прощу! Я его помилую! – снова заревел десятник, с трудом приподнимаясь с земли. – Шкуру плетьми спущу! А коли гривну серебряну не заплатит, посажу в яму!
Данила вздрогнул, тронув языком серебряный холодок за щекой. Отдать Середе гривну, чтобы хоть с десятником расплатился… только как это сделать тайком от Разбиты? Чтобы толстая свинья не догадалась, откуда у однорукого крестьянина серебро!
Женщина слабо простонала, приходя в сознание – крепче вцепилась в плечо пальчиками. И Данила похолодел – он уже знал, как передать Середе гривну… Есть только один способ – самый простой и сладкий, невообразимо преступный. Обрываясь помертвевшим сердцем в какую-то злокачественную, медлительную истому, он погрузил пальцы в нежные струи разметавшихся волос, ощутил в ладони теплый затылок – осторожно приподнял ее маленькую голову… Не закрывая глаз – рыжие пятна пляшут перед глазами, – быстро приник губами к мягкому безвольному рту… поспешно, теряя дыхание и вмиг пьянея от солоноватого вкуса, чуть не зубами продавил, раздвинул бесчувственные уста – и коротким ударом языка перебросил в тесный женский рот веский кусочек лунного металла. Сонные губы дрогнули, послушно отзываясь Даниле…
И он отпрянул, в ужасе – взвился на ноги, отдергивая руки от ее тела, будто от чаши с закипевшим ядом! Вяло запрокинув голову, баба медленно соскользнула на землю – и тут же метнулся вперед усатый лучник, припадая на одно колено и рывком, на ходу растягивая лук! «Бей!» – успевает выкрикнуть толстый Разбита, но стрела от волнения пляшет в пальцах – сбоку обезумевший Середа вскакивает к упавшей женщине. «Да бей же его!!!» – уже не кричит, а стонет Разбита: вот он, безоружный и голый крамольник Данька, в трех шагах – только тетиву сорвать!
Но слишком поздно – Данила уже в седле. Совсем как в юности, у деда в деревне: с лету охватил вороного жеребка за шею, властно прижал босыми пятками горячий пах… и конь словно обрадовался молодому и веселому всаднику, с места сиганул через полосы грядок, через поваленного Разбиту – хопа! хопа! хоп – замелькали, разгоняясь резкими толчками, страшные стальные копыта! Уже не поймать стрелой: разрывая грязь в летучие комья, через малинник и прочь – к лесу!
Ну-ну, не горячись – Данила ласково придержал вороного зверя, когда сарайчик Середы скрылся за густым лесистым островом… Нащупал наконец стремя и привстал на стременах, потирая отбитую с непривычки задницу. Ты, брат, силен бегать! – задница побаливала; Данила подергал под собой широкое разбитое седло, иссеченное трещинами и царапинами: и как они удерживаются на таком седалище… Я-то еще налегке, без доспеха! Данила сплюнул: кольчуга и оружие остались в избушке Середы – в качестве трофеев десятнику Разбито. Повернуть, что ли, обратно на пепелище – залезть в подземелье и набрать в дорогу серебра и оружия, а потом – прочь из этих мест, от полоумного Разбиты… Он потянул узду – жеребок закрутился на месте, заплясал и зафыркал – а Данила завертел головой вокруг, принюхиваясь к летучему ветру… вроде дымком потянуло?
– Ну конечно… вы не заставили себя ждать! – Данила кратко выругался вслух, когда позади замелькали меж деревьев яркие искорки солнечных бликов на шлемах – десятниковы воины спешили за ним в погоню. Сейчас опять начнутся стрелы и прочие колючие игры со смертью – он поспешно разворошил рукой пыльную гору заскорузлого тряпья, притороченного сзади к седлу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
Удара не было. Данила крепче подхватил на руки растекшееся женское тело, стараясь не прижимать к жесткой груди тугой живот с тремя младенцами в утробе… Пелена золотистых волос отлетела, шелковым дождем скользнув по лицу, – Данила в упор глянул в глаза вражеского лучника и поразился, нащупав в чужом взгляде скользкую змею страха. Перевел глаза ниже – и увидел, что неприятель опускает долу свой лук.
– Бей, бей его! Рази стрелой – ну!!! – хрипло заорал кто-то снизу, из облака тяжко оседавшей пыли. Не оборачиваясь, Данила понял: это рычит на подчиненного недобитый десятник Разбита, тяжко ворочая в грязи ушибленное тело.
– Не можно мне стрелять! – сдавленно сказал лучник, беспомощно щурясь на Данилу и нервно тиская лук в руке. – А ну как бабу сражу, на сносях-то? Нипочем Мокоша не простит, сгноит меня заживо…
– Никак нельзя стрелять, – басом подтвердил второй воин, целивший в Данилу сбоку. – Ишь лиходей: беременной жинкой прикрылся! – Презрительно сплюнув с досады, он с силой ударил оземь бесполезный лук. Данила невольно улыбнулся.
– Ах, гнида! – простонал в пыли поверженный десятник. – Ну Данька крамольник… Все едино не уйдешь от меня!
«Действительно, пора уходить», – подумал Данила. Так и не осознал до конца, что произошло – кажется, он невольно захватил в заложники жену однорукого Середы. «Пора, пора уходить!» – зазвенело в голове сквозь переливы взволнованной крови – часто озираясь на лучников, он попятился к сарайчику, где похрапывали привязанные к пню лошади. Только бы не раздавить женщину в железных ладонях – тугие ребрышки и так словно прогибаются под пальцами… Уже отвязывая лошадь – неловко распутывая одной рукой узлы на уздечке – он все-таки заставил себя вскользь глянуть туда, где на коленях по-прежнему стоял оцепеневший Середа…
– Мужик… ты прости меня, – быстро выдохнул Данила.
– Ужо я ему прощу! Я его помилую! – снова заревел десятник, с трудом приподнимаясь с земли. – Шкуру плетьми спущу! А коли гривну серебряну не заплатит, посажу в яму!
Данила вздрогнул, тронув языком серебряный холодок за щекой. Отдать Середе гривну, чтобы хоть с десятником расплатился… только как это сделать тайком от Разбиты? Чтобы толстая свинья не догадалась, откуда у однорукого крестьянина серебро!
Женщина слабо простонала, приходя в сознание – крепче вцепилась в плечо пальчиками. И Данила похолодел – он уже знал, как передать Середе гривну… Есть только один способ – самый простой и сладкий, невообразимо преступный. Обрываясь помертвевшим сердцем в какую-то злокачественную, медлительную истому, он погрузил пальцы в нежные струи разметавшихся волос, ощутил в ладони теплый затылок – осторожно приподнял ее маленькую голову… Не закрывая глаз – рыжие пятна пляшут перед глазами, – быстро приник губами к мягкому безвольному рту… поспешно, теряя дыхание и вмиг пьянея от солоноватого вкуса, чуть не зубами продавил, раздвинул бесчувственные уста – и коротким ударом языка перебросил в тесный женский рот веский кусочек лунного металла. Сонные губы дрогнули, послушно отзываясь Даниле…
И он отпрянул, в ужасе – взвился на ноги, отдергивая руки от ее тела, будто от чаши с закипевшим ядом! Вяло запрокинув голову, баба медленно соскользнула на землю – и тут же метнулся вперед усатый лучник, припадая на одно колено и рывком, на ходу растягивая лук! «Бей!» – успевает выкрикнуть толстый Разбита, но стрела от волнения пляшет в пальцах – сбоку обезумевший Середа вскакивает к упавшей женщине. «Да бей же его!!!» – уже не кричит, а стонет Разбита: вот он, безоружный и голый крамольник Данька, в трех шагах – только тетиву сорвать!
Но слишком поздно – Данила уже в седле. Совсем как в юности, у деда в деревне: с лету охватил вороного жеребка за шею, властно прижал босыми пятками горячий пах… и конь словно обрадовался молодому и веселому всаднику, с места сиганул через полосы грядок, через поваленного Разбиту – хопа! хопа! хоп – замелькали, разгоняясь резкими толчками, страшные стальные копыта! Уже не поймать стрелой: разрывая грязь в летучие комья, через малинник и прочь – к лесу!
Ну-ну, не горячись – Данила ласково придержал вороного зверя, когда сарайчик Середы скрылся за густым лесистым островом… Нащупал наконец стремя и привстал на стременах, потирая отбитую с непривычки задницу. Ты, брат, силен бегать! – задница побаливала; Данила подергал под собой широкое разбитое седло, иссеченное трещинами и царапинами: и как они удерживаются на таком седалище… Я-то еще налегке, без доспеха! Данила сплюнул: кольчуга и оружие остались в избушке Середы – в качестве трофеев десятнику Разбито. Повернуть, что ли, обратно на пепелище – залезть в подземелье и набрать в дорогу серебра и оружия, а потом – прочь из этих мест, от полоумного Разбиты… Он потянул узду – жеребок закрутился на месте, заплясал и зафыркал – а Данила завертел головой вокруг, принюхиваясь к летучему ветру… вроде дымком потянуло?
– Ну конечно… вы не заставили себя ждать! – Данила кратко выругался вслух, когда позади замелькали меж деревьев яркие искорки солнечных бликов на шлемах – десятниковы воины спешили за ним в погоню. Сейчас опять начнутся стрелы и прочие колючие игры со смертью – он поспешно разворошил рукой пыльную гору заскорузлого тряпья, притороченного сзади к седлу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191