Труднее было понять, на что горемыки рассчитывают. Любой рьяный стражник мог в любой момент учинить здесь форменный погром. Вдоволь наслушавшись историй о чужих невзгодах, Шагалан наконец повернулся к своему соседу – мрачному, понурому мужику:
– Извините, уважаемый. Не в курсе, случаем, с чего вдруг стража лютует?
Мужик покосился с подозрением, но, помедлив, ответил:
– Известно с чего. Все из-за поимки старика Сегеша.
– Так его взаправду поймали? – нарочито удивился юноша.
– Истинно так. Третьего дня по городу возили в телеге, показывали народу, чтоб никто не сомневался. Ну, а под то, знамо дело, и войску нагнали видимо-невидимо. Караулы, вишь, удвоили, офицеров ихних из тепленьких постелек в дождь выставили. Вот и звереют.
– И даже за деньги не пройти?
– Какое там! Это раньше, парень, просто: гони монету и езжай гоголем, а ныне… Что внутрь, что назад на тракт не отпустят, во!
– И куда ж тогда? – насторожился Шагалан.
– Известно куда. Высекут до потери чувств, а ежели заподозрят серьезное… тогда, считай, пропал. Солнце сесть не успеет, как будешь болтаться в петле. А заподозрить им каждого ничего не стоит.
– Неужели сразу и вешать?
– Угу. Вон там, в сторонке, чуешь, плоды на суку качаются? Ни суда, ни острога, все тут на месте и закончится.
– Веселенькое положение… И чего же делать? Чего ждать?
Мужик вздохнул:
– Чуда ждать. Может, Тайна Заступница поддержит в напасти. А нет – придется мне вторую ночь в поле терпеть. В городе семья, дети, все равно рано или поздно пробираться. Авось волк не задерет, тать не зарежет, стражник не сцапает. Крепись да молись – сие наша, парень, тяжкая доля.
Ночевать здесь Шагалан, безусловно, не планировал, однако задача и впрямь попалась непростая. Пока стража начеку, проскочить мимо нее сложно. И с боем не прорвешься – за мостом у ворот еще несколько человек: захлопнут створки, и стучись потом хоть лбом. Подорожная, так славно пособившая с фригольдерами, и сейчас за пазухой, но вторично испытывать судьбу не тянуло. Злополучный купчина, вероятно, уже доковылял до Галаги, и если не кормил ворон как отловленный бродяга, то наверняка поднял тревогу. Тогда заветная бумага грозила оказаться пропуском на виселицу. Надежда на то, что рвение стражи вдруг ни с того ни с сего закончится, сменившись обычной алчностью, отсутствовала. Оставался потаенный путь – в темноте переправляться через реку вплавь и затем перелезать частокол. Радость не великая, но больше ничего не придумывалось. Тут и мелонгов поблагодаришь, что старые каменные стены срыли, облегчили жизнь бедным разведчикам.
Однако, видно, не судьба была юноше в очередной раз искупаться в стылой осенней водице. То ли Святая Тайна снизошла к молитвам, то ли собравшиеся бедолаги дожидались именно такого чуда, но к мосту приблизился новый караван. Повозки встали, не доезжая сотни шагов, с передней слез крепкий невысокий мужчина, покрутил головой и прямиком двинулся к ним. В роще заволновались, зашушукались, вскочили. Подошедший был в дорогом черном с серебром кафтане, с серебряной же цепью на груди. Сразу чувствовался породистый, состоятельный купец, вот только выглядел он сейчас неважно: шикарный кафтан пропылен, вдобавок лопнул от подмышки до пояса, выпятив мясо голубой подкладки, цвет сапог полностью скрывался под слоем грязи, шапка не уцелела вовсе. У левого глаза незнакомца лиловел внушительный кровоподтек.
Вступив в рощу, купец остановился, нервно тиская рукоять висевшей на боку сабли, долго озирался, откашливался. Народ в молчании ждал.
– Короче, так, правоверные, – зазвучал надсаженный голос. – Есть три прописанных места, чьи хозяева уже отчитываются перед Создателем. Возьму тех, кто щедрее. Начинать с пяти грошей.
Люди зашумели, кто-то понуро отошел в сторону, остальные принялись наперебой торговаться. Пока Шагалан разбирался в происходящем, цена взмыла до девяти медяков.
– Сребреник! – Почувствовав, что торг затихает, юноша поднял руку.
Конкуренты осеклись, купец покосился, довольный:
– Славно, молодой господин. Видать, вас допекло, коли так в город тянет. Надо будет лишь накинуть чего попроще. Ребятки-то мои на зажиточных не походили.
– И кто же их обидел? Уж не Большого ли Ааля удальцы?
При упоминании грозного имени купец скривился:
– Его, лиходея. Кому ж в этих краях еще шалить? Налетели нынче ночью, две телеги разграбили, людей побили. Сплошной убыток! Теперь хоть крохи вернуть. – В голосе купца сквозило уныние, однако пальцы исправно и резво пересчитывали полученные деньги.
– И часто приходится так местами торговать?
– Частенько. Здесь если не второй, то третий караван обязательно обдерут. И крови, мучители, давно не боятся.
В компании с купцом и двумя другими счастливчиками Шагалан присоединился к обозу. Где-то отыскали длинный рваный плащ, юноша закутался в него с головой поверх собственного. Подъехали к мосту. Стражники нудно переругивались с хозяином, листали бумаги, потом двинулись вдоль телег, просматривая каждую мелочь. Судя по раздраженным лицам, такая активная деятельность нравилась им не больше, чем путникам. Один из стражников попытался расспросить и Шагалана, но, пока тот мычал, старательно вспоминая купленное имя, на выручку пришел купец. Наконец придирки истощились, пошлина заплачена, и караван пополз на северный берег. Без проблем миновали распахнутые ворота. Прямо за ними кипела неугомонная толчея города.
Когда-то Галага была столицей Гердонезского королевства. Продолжалось это очень недолго, и много воды унесла с тех пор в море Гевси. Молодые и напористые западные города отвлекли на себя торговые потоки, Ринглеви увела столичный статус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168