– Жадный ты, Дамкин, – проникся Стрекозов и сурово покачал головой. – И пива тебе, и романы. Нельзя быть таким жадным. Скромнее надо быть!
– Сам ты козел, – обиделся будущий Президент и, поднявшись с облезлого дивана, ушел кормить голубей.
Чем черт не шутит, может действительно станет Президентом?
Партийная работа
(из серии «Ленин жив»)
Под звуки заводного канкана, исполняемого развеселыми цыганами в красных рубашках, перезрелые красотки на сцене демонстрировали весьма несвежее французское белье. Толстые красномордые финны пили пиво, хлопали в ладоши и громкими криками поощряли танцовщиц повыше поднимать кривые ноги.
Феликс Эдмундович мутным глазом закоренелого подпольщика взглянул на сцену и откупорил третью бутылку коньяка. Погладив клинообразную бороденку, он ловко опрокинул стопку, вынул из кармана соленый огурец, откусил и, прикинув, хватит ли закусить еще одну стопку, сунул остаток назад, в карман.
Он ждал. Ждал уже давно.
«Бить морду или нет?» – подумал Железный Феликс, с неудовольствием глядя на веселящихся финнов. В стране – революция, а эти гады тут…
Шел март семнадцатого года. Погода была на редкость мерзостная, часто шел снег, Финский залив хоть и трещал, но вскрываться не собирался.
Феликсу хотелось домой. О, как ему надоели эти отвратительные финны…
На плечо Дзержинского легла тяжелая рука. Он оглянулся, автоматически замахиваясь, чтобы дать нахалу в зубы. Но на него смотрело улыбающееся лицо Владимира Ильича.
– Владимир Ильич! – замычал Феликс. – А я тут жду и жду…
Друзья радостно обнялись.
Ульянов выпил из горла с полбутылки, с интересом взглянул на сцену. Феликс с любовью смотрел на поздоровевшее лицо вождя.
– Как там в Разливе? – спросил он, чтобы хоть что-то спросить и услышать любимый голос.
– Курорт, – сказал Ильич. – Только, что телок нет. А здесь девочки ничего!
– По три рубля штука.
– У меня еще есть три сорок партийных денег. Можем взять одну на двоих. Пойдем?
– Да я тут коньячок поназаказывал, – потупился Феликс Эдмундович, – а денег нет. Лицо будут бить.
– А! – Ульянов посуровел. – Буржуйские отродья! Ну, тогда девочки подождут. Партийная работа главнее всего!
И Владимир Ильич достал из кармана кастет, который совсем недавно ему подарила на день рождения Надежда Константиновна Крупская.
Телефоны, самовары…
(из серии «Ленин жив»)
– Але, девушка! Мне 77-96, пожалуйста! Кто говорит? Ленин говорит. Да, да, тот самый Владимир Ильич, который Ульянов. Что? Нет, я вас не разыгрываю, Ленин я, Ленин! Какие шутки! Что? Чем могу доказать? Уверяю вас, честное большевистское слово даю, что я – Ленин. Не издеваюсь я над самым святым! Что? Кто может подтвердить, что это я? Да вот, Феликс Эдмундович…
– Але, девушка! Дзержинский у телефона. С вами только что говорил самый настоящий Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Нет, не однофамилец. Нет. Нет. Вы что, не слышали, как он картавит? Что значит «подделывается»? Что значит «перестаньте хулиганить»? Это вы перестаньте хулиганить! Дайте нам 77-96! Кто я такой? Дзержинский! Кто может это доказать? Вам что, может еще Бонч-Бруевича позвать? Не верите? Ну, позвоните тогда нам 77-75 – Смольный, кабинет Ленина, сами убедитесь! Что «не положено»? Вам звонить Ленину не положено? Конечно, не положено! Тогда дайте нам 77-96! Никто не безобразничает! О, господи! Да я сам знаю, что бога нет. Тоже мне, комсомолка нашлась вонючая, учить меня будет… Ну, вот, бросила трубку. И козлом обозвала…
– Ну, народ…
– Владимир Ильич, а может самим сходить? Ведь всего на два этажа спуститься – и кабинет Луначарского, возьмем наш самоварчик и сами принесем…
– Э нет, батенька! Так мы их совсем разбалуем! Никакой партийной дисциплины не будет! Луначарский брал самовар на два часа! Сам унес – сам пусть и принесет! Дай телефон. Але, девушка! Мне 77-96, Ленин говорит…
Ленин и рокеры
(из серии «Ленин жив»)
– А у тебя есть «стратокастер»? – спросил Владимир Ильич у рокера Вити, гуляя по ДК, где в Ленинской комнате базировалась Витина рок-группа.
– Есть! – радостно воскликнул Витя, протягивая вождю мирового пролетариата свою гитару.
– О! Весьма круто! – со знанием дела оценил Владимир Ильич, поглаживая лакированную поверхность. – Звучит-то ничего?
– Клево звучит! – сказал Витя, сияя, как лампочка Ильича. – Прям как танк!
Ленин присел на стул и взял пару аккордов.
– Э, батенька, да у тебя тут третья струна оболталась! Совсем никуда не годится!
– Оболталась, – с горечью подтвердил Витя. – Да в магазине полки пустые, фиг чего купишь!
Владимир Ильич покачал головой и достал из кармана коробку с нерусскими буквочками.
– Во, Бонч-Бруевич из ГДР привез комплектик струн. Дарю!
– «Лисичка»! – возрадовался Витя, подпрыгнув от счастья. – Это ж мои любимые струны! Ну, теперь я такой тяжеляк зафигачу, аж болты над Парижем зацветут!
– Ну, ну, – похлопал рокера по плечу Владимир Ильич и подошел к ударнику Игорю.
– А у тебя есть барабан?
– Есть! – радостно закричал Игорь, вынимая из-за спины огромный порваный бас-барабан…
Ленин и Сеня
(из серии «Ленин жив»)
Сеня мыл Ленина. То есть не самого Владимира Ильича, конечно, а памятники великого вождя.
Ранним утром, когда город еще спал, и лишь соловьи заливались на своих деревьях, Сеня подъезжал на поливальной машине, доставал шланг и мощными струями воды смывал с монумента пыль и следы нахальных голубей. Когда что-либо смыть не удавалось, Сеня ставил лестницу и протирал железную лысину фланелевой тряпочкой.
В маленьком городке, где жил Сеня, памятников Ленину было двенадцать. Некоторые из них Сеня очень любил, особенно на главной площади, где Ленин так душевно указывает рукой в светлое будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133