- Господи! что это было?! Что же это такое было?!
- Любовь, - ответил Тамаз, приподнявшись на локте, глядя на Ирину с
большой нежностью, хоть и не без довольства собою. - Больше ничего.
Просто любовь.
- Милый, единственный! - принялась покрывать Ирина лицо Тамаза поце-
луями. - Счастье в гостинице. Как странно! как нелепо!
- И все-таки ты должна за меня выйти!
Мгновенно лицо Ирины стянула маска страдания.
- Нет, - сказала женщина очень твердо. - Это невозможно. Нет-нет-нет!
Да и зачем тебе?
- Нет! нет! - передразнил Тамаз. - Опять - нет! По-чему?!
- Мелодрама, - ответила Ирина. - Я должна умереть.
- Все должны умереть! - не остыл еще от раздражения Тамаз, не научив-
шийся покуда получать в этой жизни отказы.
- Вот! возьми! потрогай! - положила Ирина его руку на заряженную
смертью грудь.
Он погладил, взял сосок нежной щепотью. Ирину снова начало забирать,
и, с трудом пересиливая себя, она зашептала:
- Нет. Погоди. Вот, здесь. Потрогай! Вот. Шишечка. Шишечка с гороши-
ну. Чувствуешь?
Тамаз почувствовал.
Снова привстал на локте. Посмотрел в лицо Ирины как-то недоверчиво.
- Ты же грузин, - принялась убеждать она себя, его ли. - Тебе нужны
дети. Я б одного, положим, еще и успела, но как я оставлю его сиротой?
Сама так росла! И как взвалю на тебя свое умирание? Если б ты знал, как
это некрасиво: умирать. Поверь, я видела! Ну, глупенький, - погладила
Тамаза. - Теперь понимаешь? Полтора года. Или два. И я! уйду. Месяцев
десять смогу! жить. Не дольше. А теперь поцелуй меня, слышишь?.. если
тебе не! не неприятно! слышишь? Я хочу! я! хочу!
12.11.90
Тратить вместе они начали на рынке: Ирина запрокидывала голову, а Та-
маз опускал в раскрытый, соблазнительный рот подруги то щепоть гурийской
капусты, то дольку мандарина, набивал сумку поздним виноградом, орехами,
фейхоа!
- Напои меня вином и освежи яблоком, - хохотала Ирина, - ибо я изне-
могаю от любви!
ду осыпал лепестками роз, обрывая их с огромной красно-белой охапки!
По дороге с рынка стояла древняя церковь.
- Византийцы построили! - пояснил Тамаз. - Еще в одиннадцатом веке.
Абхазы были тогда совсем дикими!
- А сегодня? - зачем-то пошутила Ирина.
- И у меня есть гипотеза, - подчеркнуто не расслышал Тамаз иринин
вопрос, - что по древнему обычаю они пролили в фундамент человеческую
кровь. Убили кого-то, чтоб храм стоял тверже.
- А может, они правы? - вдруг погрустнела, посерьезнела Ирина. - Гля-
ди: ведь стоит!
14.11.90
Ирине воображалось, что, рассмотрев его с брезгливым вниманием, Реваз
Ираклиевич бросил свидетельство о браке на скатерть.
- Ты - князь! - провозгласил. - Единственный наследник рода Авхледиа-
ни.
- Тебя не поймешь, папа, - ответил Тамаз. - То ты член ЦК, то снова -
князь!
- Молчать! - стукнул Реваз Ираклиевич ладонью по столу.
Тамаз притих. Вошла прислуга с десертом. Возникла пауза.
Натэла Серапионовна, с некоторой опаскою поглядывая на супруга, потя-
нулась через грязные тарелки за свидетельством, принялась изучать.
- Была б хоть из Москвы, из хорошего дома, - сказала.
Реваз Ираклиевич выразительно посмотрел в сторону прислуги, которая
как-то специально замешкалась в дверях и которую этим взглядом сдуло как
ветром.
- И вдобавок ты - трус!
- Трус? - переспросил Тамаз.
- Конечно: сбегал, зарегистрировался, чтобы поставить нас перед фак-
том. Исподтишка!
Неимоверный вид на сказочный Тбилиси из окна-фонаря высоко стоящего
ателье, да высокая информационная насыщенность, вообще свойственная мас-
терским скульпторов, художников, архитекторов ли, а тут усугубленная
тем, что хозяин - малознакомый возлюбленный, - на первых порах защитили
Ирину от ощущения унизительного одиночества, в котором оставил ее Тамаз,
уехав разговаривать с родителями.
Душою той мастерской были церкви: рисунки, макеты, проекты!
Налюбовавшись вдоволь и ими, и заоконной панорамою, Ирина завернула в
спаленку, окинула хозяйским взглядом, пошла в прихожую, распаковала че-
модан, и, отыскав на кухне ящичек с домашним инструментом, принялась
прибивать-прилаживать над тахтой гобелен с каретою!
- Зачем?! - рвал с шеи Тамаз золотой крестик, - зачем вы навесили его
на меня?! Ей! ей жить год осталось, полтора! Потерпте, в конце концов!
Вид сделайте!
- А если ребенок? - спросил отец. - Кому нужен внук с дурной нас-
ледственностью?
- Да не будет у нас детей! - выкрикнул едва не сквозь слезы Тамаз. -
Не будет! Она обещала!
- Она! - передразнил отец. - Кто из вас мужчина, что-то не разберу.
Она?
- Вы сами! сами не даете мне стать мужчиной! Вы доведете меня, дове-
дете!.. - и Тамаз побежал через всю квартиру, заперся в своей комнате.
Мать припустила следом.
- Натэла! - безуспешно попытался остановить ее отец, потом встал,
прошелся, повертел свидетельство о браке, направился к тамазовой двери.
- Тамаз, мальчик, - подвывала под нею Натэла Серапионовна.
Отец отстранил ее, постучал сухо и требовательно:
- Открой. Поговорим как мужчина с мужчиною.
Тамаз, видать, услышал в тоне отца капитулянтские нотки, щелкнул клю-
чиком. Реваз Ираклиевич вошел, сел к столу, показал сыну на стул рядом.
Натэла Серапионовна стояла на пороге.
- Уйди, мать! - прикрикнул Реваз Ираклиевич. - Значит, говоришь:
больна неизлечимо? - переспросил, когда они остались одни.
- Конечно, папа!
- И дольше двух лет не протянет? врачи обещали?
- Даже меньше! Скорее всего - меньше!
- И детей, клянешься, не будет?
Натэла Серапионовна стояла у дверей, подслушивала, а сквозь щель дру-
гой двери подсматривала за Натэлой Серапионовною прислуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206