Дядя Вася, а что сегодня за кино? спросила
уже представившаяся поздравляльщица, и дядя Вася ответил: Молодая гвар-
дия. О-о-о-о-о! понеслось восторженное из укрытых покуда грудей, словно
шайбу забили на стадионе, и мне стало гаже прежнего, потому что я никог-
да не мог переносить единодушия масс, пусть даже таких небольших, как
скопилась в вестибюльчике.
Дядя Вася выполз из-за гардеробной стойки и, стуча копытом, распахнул
широкие двери, и кинозал - в подушках, сшитых вместе и разрозненных, в
коврах, в диванчиках, в софах, тахтах, широких креслах, уставленный под-
носами с питьем и закусью, мягко освещенный - кинозал принял нас в свое
чрево. Недолго думая, я прилег на подушки и стал посасывать ломтик саля-
ми с ближайшего подноса, а свет принялся лениво гаснуть, и экран замер-
цал титрами той самой картины, которую я не раз и не два видел в Но-
во-Троицком, в детстве, с отцом еще и с мамою, и в юности, в Горьком - и
дамы зашевелились, зашуршали одеждами, и чьи-то жирные пальцы потянулись
ко мне, лаская, расстегивая пуговицы, молнии - я держался изо всех сил,
понимая, что вынужден быть послушным - держался, стараясь сосредоточить
внимание на экране: там все шло, как и должно идти, и на меня даже нака-
тила эдакая ностальгическая волна, но тут неожиданная панорама с серьез-
ных лиц клянущихся молодогвардейцев открыла голые их - ниже пояса - те-
ла, блудящие, похотливые руки - все это под торжественные звуки торжест-
венных слов - а потом губы, произносящие слова, снова оказались в кадре,
но уже опустившись в него сами, и тянулись к волосящимся пахам, и про-
пускали между собою язычки, и те, жадные, начинали облизывать, обрабаты-
вать набрякшие гениталии того и другого пола, и клятва, и прежде ма-
ло-помалу терявшая стройность, пошла вразброд, вовсе сошла на нет, сме-
нилась тяжелым, прерывистым, эротическим дыханием! Я много пересмотрел в
свое время французских порноленточек и слишком хорошо знал, что действу-
ют они только первые минут десять, а потом однообразие происходящего на-
чинает навевать необоримую скуку, но тут и первые десять минут на меня
не подействовали, разве обратным порядком - и я с тоскою подумал, что не
сумею, пожалуй, расплатиться за право выехать, окажусь некредитоспосо-
бен, а глаза, привыкшие к полутьме, разглядывали в мелькающих отсветах
экрана старинный, за кованой решеткою, погасший камин в углу; на мрамор-
ной его полке бюстики основоположников, по семь каждого, один меньше
другого, словно слоники; ужасного вида щипцы и, наконец, метлы, целую
рощу метел, прислоненных к каминному зеву: ручки никелированные, с раз-
ными лампочками и кнопками; попутно глаза замечали и дам, которые, потя-
гивая датское пиво и фанту, посасывая сервелат, разоблачались в разных
углах, переползали, перекатывались по полу, образовывая текучие, меняю-
щиеся группки, перешептывались о какой-то ерунде, чуши: Мария, где тру-
сики-то брала? А, Мария? В пятьдесят четвертом. В каком - в каком? В
пятьдесят четвертом!
4. КРИВШИН
В пятьдесят четвертом ссылка отменилась, и Дмитрий Трофимович, как ни
уговаривали его остаться в МТС (что, может, и было бы в каком-то смысле
правильно для него и хорошо) забрал с собою сына, не забрал - до време-
ни, пока устроится - жену и переехал в Горький, где, наконец, с опозда-
нием на добрые пятнадцать лет, и поступил на ГАЗ, в техбюро, на де-
вятьсот пятьдесят рублей оклада. Жилья раньше чем через три-четыре года
не обещали - пришлось покуда снимать комнату в деревянном окраинном пе-
реулке, в полдоме, что принадлежал речнику-капитану, умирающему от рака
легких, и жене его, Зое Степановне, пятидесятилетней, курящей папиросы
Беломорканал и выпивающей, некогда, надо полагать, весьма хорошенькой.
Другие полдома занимали евреи, мать с сыном, Фанечка и Аб'гамчик, как с
утрированным акцентом и, возможно, несогласно с паспортными данными зва-
ла их Зоя Степановна. О Фанечке и Аб'гамчике, то есть, об их нацио-
нальных особенностях, на русской половине время от времени происходили
не вполне понятные Волку разговоры, в результате которых соседи окута-
лись некой таинственной дымкою, и, когда Волк видел их в саду, отделен-
ном от сада Зои Степановны негустым, невысоким, однако, глухим, без про-
хода, без калиточки забором, любопытство хорошенько разглядеть боролось
с почти на грани суеверного ужаса стеснением. Сад у Зои Степановны был
большой, росли там яблони, пара вишен, кусты юрги, малины, крыжовника,
черной смородины, и много цвело цветов, но двух только, крайне парадных,
громоздких разновидностей: гладиолусы и георгины. Ближе к осени, когда
полуживой, высохший капитан впитывал нежаркое солнце и строил планы на
будущее лето, когда поправится, Зоя Степановна собирала ягоды и яблоки -
Волк помогал ей с большой неохотою, по приказу отца - а из цветов сос-
тавляла гигантские, уродливые, похожие на башни нижегородского кремля
букеты и носила продавать на угол Кузнечной улицы. Еще в саду было нес-
колько огородных грядок, глубокий погреб со льдом, помойная яма, ком-
постная куча и водопровод.
Зимою, когда капитан, наконец, умер, Волк с абсолютной ясностью понял
то, что, в общем-то, смутно чувствовал и прежде: отец никогда не выпишет
мать - и дело вовсе не в Зое Степановне, вернее, как раз в Зое Степанов-
не, но место ее могла занять любая другая зоя степановна - просто эта
оказалась под рукою, как пятнадцать лет назад под рукою оказалась мать.
Впрочем, Волк отнесся к тому, что понял, едва не равнодушно, отмечая
только, что Зоя Степановна вкусно готовит на электроплитке яичницу-гла-
зунью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206