Хотя! Вы на компьютере работать можете?
Сергей отрицающе промолчал.
- Электронные таблицы знаете? Автомобиль вдите? Я, конечно, мог бы
дать вам немного денег, но вы, помнится, как-то заявили, что от меня не
возьмете никогда и ничего. Вы переменили позицию?
Сергей продолжил молчать.
- Впрочем, мне много дешевле выйдет содержать вас в России. Если вы
отказались от гордых ваших принципов, я готов купить вам билет до
Санкт-Петербурга.
Сергей потупился и выдавил.
- Меня там могут убить.
- Ну, знаете, - сказал Отто. - Вы уж слишком многого требуете от жиз-
ни. - И то ли со странным юмором, то ли с угрозою скрытой добавил. - А
убить вполне могут и здесь. Извините, - и, нажав опускную кнопочку, от-
городился от Сергея стеклом, тронул машину, уронил эдак впроброс, неза-
висимо, адресуясь к супруге. - Сын моей уборщицы. Из петербургского от-
деления!
Глухой торцовой стеной огромного мрачного дома на задах мясного рынка
неизвестный художник воспользовался, чтобы проиллюстрировать "Апокалип-
сис", а представитель экологической службы - чтобы пометить дом чер-
но-желтым, на шесть секторов разделенным кружком: знаком радиационной
опасности. Нинка с Сергеем снимали крохотную квартирку первого, глубоко
вросшего в землю этажа.
Сергей был сильно пьян:
- А я сказал - на колени! - и ладонями, взятыми в замок, давил Нинке
на голову, понуждая опуститься. - Перед шоферюгой могла, а передо мной -
гордость не позволяет?!
- Я же тебя спасала, Сереженька. Ты разве забыл?
Сказала-то Нинка кротко, а оттолкнула Сергея сильно, а потом еще и
больно отхлестала по щекам.
Он заплакал, пополз, обнимая ей ноги:
- Помоги! Этот шофер - он все время перед глазами. И все твои ос-
тальные! шоферы. Я люблю тебя и от этого с ума сойду.
- А я, когда ты пьян, - возразила Нинка, усевшись, поджав ноги, на
тахту, зябко охватив плечи руками: так сидела она, ожидая электричку,
перед первой с Сергеем встречею, - я не люблю тебя совсем.
- Я больше не буду, - подполз Сергей и уткнул ей в колени повинную
голову. - Я обещаю! я больше не буду! - и всхлипывал.
- Ладно, - помолчав, закрыла Нинка тему и погладила отросшие волосы
Сергея, вспоминая, быть может, как перебирала их в той ночной подмосков-
ной-московской поездке. - Поспи!
Потом и впрямь опустилась на колени, стащила с него башмаки, помогла
взобраться на ложе.
- Ты не сердишься, правда? - пробормотал Сергей в полусне. - Это ведь
от любви!
Нинка пошла на кухню. Из дальнего угла выдвижного ящика извлекла не-
толстую пачку несвежих бумажек, пересчитала: марок триста, четыреста:
все, что у них осталось. Отложив несколько банкнот и спрятав в прежнем
месте, бросила остальное в сумочку и, убедившись, что Сергей спит, вышла
из дому.
Риппер-бан оказалась очень широкой, очень разноцветной и густонасе-
ленной, но почему-то при этом скучной, унылой улицей. Напустив на себя
все возможное высокомерие, чтоб не дай Бог чего не подумали, Нинка мед-
ленно шла, глядя по сторонам. За исключением переминающихся с ноги на
ногу глубоко внизу, у въезда в подземный какой-то гараж, троих загорелых
девиц на высоких каблуках и в отражающих пронзительную голубизну ультра-
фиолетовой подсветки белых лифчиках и трусиках, проституток в классичес-
ком понимании слова не было: секс-шопы, эротические видеосалоны, сексу-
альные шоу с назойливыми зазывалами у входа!
Пройдя до конца, Нинка перебралась на другую сторону, но там и шоу с
шопами не оказалось: ночные магазины газового оружия, ножичков разных,
недорогих часов, неизбежные турки у прилавков! Впору было возвращаться
домой: не спрашивать же у прохожих, - но тут веселая подвыпившая мат-
росская компания свернула в переулок, Нинка вмиг поняла зачем и свернула
тоже.
Девицы стояли гроздьями прямо на углу, в двух шагах от полицейского
управления, и странно похожи были одна на другую: не одеждою только, но,
казалось, и лицами. Нинка цепко глянула и пошла дальше.
На зеленом дощатом заборе, оставляющем по бокам два узких прохода,
висела табличка: "Детям и женщинам вход воспрещен" - Нинка тут же поня-
ла, что сюда-то ей и надо, и нырнула в левый проходец.
Переулочек состоял из очень чистеньких, невысоких, один к одному до-
мов, в зеркальных витринах которых, тем же ультрафиолетом зазывно подс-
веченные, восседали полураздетые дамы: кто просто так, кто - поглаживая
собачку, кто даже книжку читая.
Одна витрина заняла Нинку особенно, и она приостановилась: за стек-
лом, выгодно и таинственно освещенная бра, сидела совсем юная печальная
гимназисточка в глухом, под горло застегнутом сером платьице. Тут Нинку
и тронул за плечо средних лет толстяк навеселе:
- Развлечемся? Ты - почем?
Нинка брезгливо сбросила руку, сказала яростно, по-русски:
- П-пошел ты куда подальше! Я туристка!
- О! Туристка! - выхватил толстяк понятное словцо. - Америка? Париж?
- Россия! - выдала Нинка.
- О! Россия! - очень почему-то обрадовался толстяк. - Если Россия -
пятьсот марок! - и показал для ясности растопыренную пятерню.
- Ф-фавен! - шлепнула Нинка толстяка по роже, впрочем - легонько
шлепнула, беззлобно. - Я же сказала: ту-рист-ка!
- Извини, - миролюбиво ответил он. - Я чего-то не понял. Я думал, что
пятьсот марок - хорошие деньги и для туристки, - и пофланировал дальше.
- Эй, подруга! - окликнула Нинку на чистом русском, приоткрыв витрину
напротив, немолодая, сильно потасканная женщина, в прошлом без сомнения
- статная красавица. - Плакат видела? Frau und Kinder - verboten!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206