- Полковник, любименький! - повисла Прелестница на нем. - Не обижай-
ся, пожалуйста! Не заходи, а! Я обед тебе все равно не приготовила!
Полковник сделался мрачен по-настоящему, застыл на миг и, решительным
движением плеча отстранив с дороги внучку, зашагал к лифту. Прелестница
бросилась вослед, и полы взлетели, распахнулись, подтвердив нашу догад-
ку, что под халатом ничего на Внучке нету.
- Ты не прав, полковник, слышишь?! Просто такой момент. Неужто ты хо-
чешь увидеть его! смущенным? Подавить, да? Чтоб он всегда при тебе?! Он
ведь не виноват: это я ошиблась. Я с ума съехала - и пропустила вторник.
Я пообещала ему, что мы будем одни, совсем одни, что никто не придет. Мы
завтра к тебе заявимся, правда-правда. Вы познакомитесь. Честь по чести.
Коньяку выпьете. Он тебе обязательно понравится. Ну полковник, слышишь,
а?!
Полковник стоял лицом к лифтовой дверце, ждал кабину и на внучкины
горячие речи внешне не реагировал. Из-за двери квартиры робко, однако, в
полной готовности броситься на защиту подруги, выглядывал Юноша немногим
старше Прелестницы. Рука его нервно застегивала пуговки на рубахе.
Лифт, наконец, явился. Полковник шагнул в него и нажал кнопку, так и
не обернувшись. Когда дверцы за спиною схлопнулись, Полковник выпустил
из рук и дощечки, и дипломат, закрыл глаза ладонью, словно от спазма го-
ловной боли, и буквально простонал:
- Господи! второго раза я не-пе-ре-не-су!
Вывески на дверях не было, окна-витрины плотно зашторены изнутри. Де-
сятка полтора стариков и старух - так казалось в массе, на первый
взгляд: возможно, из-за некоторого неуловимого стандарта в одежде; в
действительности же встречались тут люди и вполне крепкие, никак не
старше шестидесяти, да вот хоть бы и наш Полковник, - терпеливо ожидали
времени, кто - группируясь по двое - по трое и тихо переговариваясь,
кто, как Полковник - стоя гордо и одиноко. Один из этих, сравнительно
молодых, подошел к заведению нервный, порывистый, возбужденный, чем сра-
зу и выделился из подчеркнуто смиренной толпы. Потрясая сложенной вчет-
веро изнанкою наружу "Правдою", обратился к Полковнику:
- Посмотрите, нет, вы только посмотрите, что делают! Уже читали?! На
кого замахнуться посмели?! Не остановить их - все рухнет! Натурально -
все! Вот как пить дать!..
Полковник стоял демонстративно индифферентно, как бы глухой, и Прав-
доносцу ничего не осталось, как с тем же монологом, только еще подбавив
праведного возмущения в интонацию, перейти к кому-то следующему, потом -
следующему за следующим! Неизвестно, сколько бы так продолжалось и чем
закончилось, когда б не отворилась таинственная дверь и не втянула в
свой проем ожидающих.
Показав пропуск элегантной даме в белом халате - хранительнице этой
закрытой столовой-музея для отставных аппаратчиков второго разряда, Пол-
ковник оставил на вешалке дощечки и плащ и устроился у стены, за угло-
вым, на двоих, столиком, к зальцу спиною.
Полковник уже заканчивал поднесенный подавальщицею суп, когда стул
напротив скрипнул под тяжестью некоего Пришельца, столь же нестарого и
столь же мрачного, как Полковник. Полковник нехотя приподнял лицо.
- Иннокентий Всеволодович? Вот уж кого не ожидал!
- Иван Алексеевич? - Полковник узнал визави, улыбнулся саркастически,
но вместе и сочувственно. - Значит, тоже до генерала не дотянули? В
штатском, конечно, исчислении.
- Как видите, - развел руками Пришелец. - А вы-то как же в отставке
оказались? Я полагал, что кто-кто, а уж вы-то! не в смысле вы лично! при
любых пертурбациях на месте останетесь.
- То-то и оно, - вздохнул Полковник, - что не в смысле я лично. А я
лично оказался засвечен. Вот начальство кость и бросило. Подопечные,
знаете, расхрабрились, да и тиснули статеечку в "Огоньке". Свою, впро-
чем, роль обойдя более чем искусно. А вы сами посудите: кто я без них?
Чем занимался бы? За что жалованье бы получал?
- Ай-ай-ай, - покачал сочувственно головою, поцокал языком визави.
- Ну, ничего, - улыбнулся Полковник, реагируя на сочувствие. - Ниче-
го! Как заметил давеча один мой давний знакомец: шестой сундук, сундук
еще не полный!
- Как? - переспросил состольник.
- Я, - пояснил Полковник, - к такому повороту готов давно. Очень дав-
но. Лет уже двадцать, - и отправил в рот очередной кусочек котлеты.
Электричка отстучала, затихла вдали. Полковник, пропыленный, усталый,
расстроенный, с неудобоносимыми дощечками под мышкою, брел по Садовой.
Сквозь фиолетовую дымку вечера за ним наблюдали двое из притаившейся
между дачами старенькой, с правым рулем, с заклеенной бельмом скотча
треснутой правой же фарою "Тоеты".
- Во, смори, виишь! - толкнул локтем молодого, налитого силою Джинсо-
вого Усача опустившийся сиплый Забулдыга. - Снова доски таранит! А на
хрена они ему, а? Скажи, на хрена? Смекашь? А подвал там знашь какой
солдаты вырыли?! Мальчишками были - лазили. - По внешнему виду Забулдыги
вполне могло подуматься, что мальчишкою он был при русско-японской вой-
не, а не двадцать каких-то недалеких лет назад. - Этот подвал если, к
примеру, картошкою затарить - до коммунизма до самого хватит. Ха-ха.
Шутка, конечно. И дверь, как в бомбоубежище. Видел, да? Видел? И вобче -
генерал, а смори, как одевается. Машины опять же нету - электричкой.
Смекашь, говорю? - и снова ткнул Усатого локтем.
- Я тебе щас потыкаю, свинья, - чуть слышно, сквозь зубы, оборвал
Джинсовый.
- Да ты чо? - обиженный и напуганный, притих Забулдыга. - Я тебе, по-
нимашь! как договаривались!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206