Им оставалось только очистить помещение. Интересно, кого еще принесет с утра пораньше?
Через некоторое время раздался стук в дверь. - Можно? Видимо, Горбанюк со Светкой сидели в холле и видели как норвежки уходят. Нужно сказать, что удалились те не солоно хлебавши. Особенно Лив. Слишком велик был психологический пресс. Когда твой мозг сверлит одна единственная мысль: сегодня - твой последний день, сегодня - твой последний день, это как-то не способствует повышению потенции. Я уже успел что-то на себя напялить, и Горбанюк наконец соизволил обратить внимание на синяк. - Что-нибудь случилось? - поинтересовался он, впрочем, без особого сострадания в голосе. - Разумеется, - парировал я. - На свете каждый день случается невообразимо много интересного. А что, собственно, ты здесь потерял? Или программа отдыха без корректировок с моей стороны тебе уже кажется излишне пресной? - Да нет, - замялся он. - Мы просто хотели... В общем, мы хотели спросить, как продвигается расследование. Вон оно что! Светлана допекла! Моя цыпочка! А я-то после вчерашнего разговора с Лили голову ломал, как мне побыстрее отыскать Горбанюка. Ведь я даже не догадался спросить, в какой гостинице он остановился. - Расследование продвигается весьма успешно. Вчера я победно рапортовал Лили, не забыв упомянуть о твоем участии, и она попросила в ответ сообщить, что жалует тебе аксельбант на левое плечо. - Спасибо, - Горбанюк вздохнул. - Еще она просила передать, чтобы ты прокатился на денек в Бильбао, в наше испанское представительство. Там уже тебя ждут. - Зачем? - Он напряженно замер. - Нужно доставить сюда две единицы огнестрельного оружия: а именно - "узи" и парабеллум. - Я серьезно. - И я серьезно. - Нет, я, действительно, серьезно, - продолжал он гнуть свою линию. Но я тоже был не лыком шит: - Так ведь и я, действительно, совершенно серьезно. - Ну уж нет! - Он вскочил. - А если меня загребут в полицию? Здесь слишком жарко даже на пляже, я уж молчу о местных тюрьмах. - С одной стороны ты прав, - согласился я, - но с другой мы ведь должны быть во всеоружии в свете предстоящих событий. - Мы?! - буквально захлебнулся он. - Ну, конечно! А для кого, ты думаешь, эта артиллерия? Несмотря на всю плачевность ситуации, я с трудом удержался от смеха. В памяти всплыла фраза Остапа Бендера: "Я вам дам парабеллум". - У тебя есть лист бумаги? - воинственно поинтересовался Горбанюк. - Кажется, в ящике письменного стола я видел стопку. А зачем тебе? - Хочу написать заявление об уходе по собственному желанию. И нужно же было тебя здесь встретить! Он направился к письменному столу, извлек чистый лист бумаги и принялся что-то быстро строчить. - Может, сначала позвонишь в Ярославскую область? - подал я голос. Посоветуешься с законной супругой? - Нечего советоваться! - Ну ты и трус, - брезгливо проговорила Света. - Тебя не спрашивают! Он протянул мне исписанный лист. Это была фирменная почтовая бумага отеля. В правом верхнем углу красовался Купидон с луком, под которым витиеватыми буквами было написано "Вавилон любви". Впрочем, вместо стрелы Купидон был вооружен предметом несколько иного свойства. И наконечник у предмета были отнюдь не таким острым, и оперение шарообразное. - Я думаю, Лили может это неправильно понять, - озабоченно произнес я, тыча пальцем в рисунок. Мое замечание его слегка охладило. - Хорошо, я напишу заявление по всей форме и сам отправлю в контору. Порви это. - Ну ты и трус, - еще раз проговорила Света, мобилизуя все презрение и брезгливость, на которые только была способна. - Его можно понять, - предприняв очередной маневр, великодушно вступился я за Игоря Артемьевича. - Он ведь у нас теоретик. Хорошо, ты только привези оружие, а уж дальше я как-нибудь сам, с обеих рук... Через двадцать три минуты он согласился. С помощью знаний, почерпнутых в книге "Момент истины", мне удалось уверить его, что я буду стрелять с обеих рук, не забывая при этом безостановочно "качать маятник". Одним словом, устрою "пляску по-македонски".
Сложнее всего было заставить себя выйти из номера. Зловещие призраки Квадрата и Левого Хука заполонили сознание, и если в нем еще оставалось место, то для не менее зловещих призраков доктора Мебеля и банкира Эмилио Караса. Правда банкира Караса мне пока не доводилось видеть, и я, соответственно, не знал, как он выглядит, поэтому представлял его себе тем самым испанцем из барселонской пиццерии, который прижимал к уху трубку мобильного телефона. Все же я был теперь не один - в обществе Светы и Горбанюка. И я, наконец, решился выйти. Варвара по пути нам не встретилась. В холле проходил процесс приема очередной туристической группы. Стараясь не привлекать к себе внимание задача, с которой бы не справились и титаны, учитывая цвет светкиных волос, - мы выскользнули из гостиницы и отправились на автовокзал. Выяснилось, что единственный прямой автобус до Бильбао отходит через пятнадцать минут. Вот так удача! Горбанюк изучил расписание - буквально обнюхал его словно пинчер - и объявил нам, что вернется лишь завтра к двум часа дня. - Ничего не поделаешь, - смирился я, - до тех пор придется отбиваться с помощью стилета и кастета. Он поморщился, вытер со лба пот. - Надеюсь, что автобус будет с кондиционером. - Ну, Испания - цивилизованная страна... И вот тут-то все началось! Мимо на роликах прокатилась Варвара. Лифчик и шорты на ней были светло-салатного цвета. Я принялся лихорадочно рыскать взглядом, пытаясь обнаружить ее сообщников и заметил озирающегося по сторонам господина Галагана. Ее папашу. В руке у него был зажат портфель, в зубах - огромная сигара. Ни дать, ни взять - мистер Твистер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60