Дверь открылась, но вместо Кэти Веб на пороге стоял какой-то мужчина и приветливо улыбался.
Красота его была просто пугающей. Высокий, широкоплечий, выбритый очень гладко и с явными следами косметики на щеках. В лице его крылся и легкий диссонанс. Решительный подбородок – и чувственные капризные губы. Суровые морщины – и обворожительные ямочки. На нем были узкие желтые брюки, малиновый пиджак и дамские туфли. На руке поблескивал золотой браслет.
– Мистер Лэтхэм, если не ошибаюсь? – произнес он.
– Совершенно верно. А мисс Веб дома?
– Она работает сегодня вечером.
– Но она, кажется, звонила мне.
– Извините, я не в курсе. Меня зовут Алан Форбс.
Я ее племянник.
– А-а… Не знал, что у нее есть родственники.
– Тетя мне говорила о вас, и, должен сказать, она права – вы совсем не похожи на человека, который… Которого все газеты обвиняют в том, что…
– Что он соблазнитель и убийца. Смею заверить – я ни тот и ни другой.
Форбс слегка улыбнулся и провел Лэтхэма в гостиную.
– Когда вернется мисс Веб?
– После десяти. Она всегда уходит с работы последней. Он откровенно рассматривал Бена.
– Ого! Ждать долго, – сказал тот, глянув на часы.
– Если не возражаете, мы можем прогуляться немного и выпить по стаканчику, – предложил Форбс. – Да и перекусить чуть-чуть. Я-то почти не ем. Нужно следить за фигурой.
«Какой-никакой, а компаньон», – подумал Лэтхэм и согласился. Когда они выходили, Бен заметил у Форбса на ногтях блестки лака. Недоуменно пожал плечами: «Это уже слишком».
По пути они разговорились. Форбс хотел показаться собеседнику эдаким утонченным и независимым.
– Мне все говорят, что я необыкновенный. И что я должен жить как хочу. А я хочу чего-то экзотического, яркою. О-о! Вы лучше поймете душу поэта, если увидите мои апартаменты! – ворковал он.
– Как-нибудь… С удовольствием.
Они очутились среди узких улочек «театрального квартала». Кругом – маленькие ресторанчики, кафе, бары. В одно из таких заведений они «нырнули», чуть не в буквальном смысле, так как оно разместилось в полуподвальном этаже. Зал был такой темный, что Лэтхэм еле различал плывущие в густом, липком от духов и сигаретного дыма пространстве странные фигуры. Среди таких ароматов да пару стаканчиков – и ты готов.
– Я часто здесь бываю, – пропел у него над ухом Форбс. – Здесь есть атмосфера, vous comprenez? Что будете пить, мистер Лэтхэм?
– Один «манхэттэн». А вы? – Спасибо, я не пью.
Форбс щелкнул пальцами. К ним подошел официант и шустренькими глазками взглянул на Лэтхэма. Показалось, что вот сейчас его узнают и раздастся смех, и все будут показывать на него пальцами.
Но официант, получив заказ, повернулся и молча ушел.
– Ну как местечко? – спросил Форбс. Лэтхэм рассмеялся.
– Неплохое, черт бы его побрал!
Неожиданно рядом с Форбсом появился худой, вихляющийся юноша и стал шептать тому что-то, подозрительно поглядывая на Лэтхэма.
– Ты ошибаешься, Рональд, – прервал парня Форбс. – Этот господин – Друг моей тети. Мы только вышли на две минуты. Не будь кретином.
Виляя бедрами, Рональд «уплыл», оставляя за собой почти видимые ароматы лаванды. Принесли напиток. Коктейль – ужасный. Что касается сандвича – он был такой, словно на нем поскользнулась дюжина солдат.
Минут через десять Форбс решительно «поднял якорь». Они вышли, и Лэтхэм с облегчением вдохнул чистый воздух. Еще немного и его бы вырвало от всей этой парфюмерии.
Форбс нежно взял Бена под руку. – Ну, а теперь – ко мне!
– Не сегодня, – возразил Лэтхэм, оглядываясь и все еще боясь, что его узнает кто-нибудь из прохожих.
– Тетя Кэт рассердится. Она была у меня и восхищалась моим вкусом. Вы тоже должны зайти – хоть на минуту. Или вы что-то имеете против?
Почему ему импонировал этот странный экзальтированный мужчина? Бен махнул рукой.
Через некоторое время они подошли к тихому уютному отелю, где и находились столь «знаменитые» апартаменты. В полутемном холле сидел за стойкой администратор с пышными волосами (?) и, не замечая ничего вокруг, наводил маникюр (??).
Лифт скрипя и треща довез их до последнего этажа. Узким коридором Форбс проводил Лэтхэма до двери своего номера.
– Входите и располагайтесь без смущения.
Даже беглого взгляда на обстановку комнаты было достаточно, чтобы все понять. Пурпурные шторы, низкие светильники, разбросанные в художественном беспорядке яркие плюшевые подушки. Посредине – чудовищных размеров софа. Очень удобная, очень богатая. И ни одного стула. Форбс сделал приглашающий жест и зазывно произнес:
– Божественно! Не правда ли?
Лэтхэм повернулся и вышел. Хозяин «божественного» алькова с придушенным писком бросился за ним, хватая за руки. Бен с силой оттолкнул его.
– Оставьте меня в покое.
– Но я только хотел… Мы будем друзьями, – причитал Форбс. – Вы мне ужасно нравитесь!
Не обращая больше на него внимания, Бен вошел в лифт и нажал кнопку. На лестнице раздался звук бегущих ног. Форбс не собирался терять свою жертву. Лэтхэм выругался. Надо было врезать этому щенку так, чтобы он полежал с полчасика.
Лифт остановился на первом этаже, Бен вышел. И чуть было не запрыгнул обратно в кабину. Холл отеля – такой сонный и тихий, представлял теперь зрелище не для слабонервных: размалеванные мужчины, одетые в женское белье, ковыляющие на «шпильках», истошно, по-бабьи, вопящие.
Лэтхэм собрал все свое мужество и ринулся к выходу. Форбс настиг его уже на улице и повис на нем, как несчастная, брошенная любовница. В это время десятка два «голубых» высыпали из отеля и стали громко хохотать и кривляться.
Из окна одной из машин, стоящей у обочины, сверкнуло несколько раз, и тут же авто сорвалось с места и умчалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23