Развертывание сил завершилось.
Трижды испанцы врывались в город и доходили до центральной площади, но десантники не могли удержать захваченных позиций и откатывались назад. Одному отряду даже удалось подняться на вершину главного храма Темпло Майор, и, забыв про указания Кортеса, разгоряченные боем солдаты посбрасывали вниз индейских идолов и подожгли два соединенных друг с другом храма. «От этого с души воротило», – признавался впоследствии Кортес. Но, даже лишившись своих богов, ацтеки продолжали сражаться. Главный очаг сопротивления образовался на рынке Тлателолько, где были собраны остатки продовольствия и запасы оружия: луки, стрелы, шипы и духовые трубки, пращи, щиты и макиауитль – подобие палицы, утыканной обсидиановыми осколками, которые резали не хуже бритвы.
30 июня Кортес вместе со всеми капитанами повел своих солдат на штурм рынка Тлателолько. Несомненно, ими двигало стремление стереть воспоминание о постыдном прошлогоднем поражении. Но и на этот раз ацтеки разрушили дамбы позади испанцев, и те снова оказались в ловушке. Хотя Ночь Печали и не повторилась, испанцы потерпели в этот день серьезную неудачу. Тяжелораненый Кортес был вынесен с поля боя телохранителями, которым удалось доставить его на дамбу Тлакопана. Испанцы потеряли более шестидесяти человек убитыми, какая-то часть попала в плен. Солдатам Кортеса довелось увидеть, как их товарищей приносили в жертву: вырывали сердце, отрубали голову и торжественно возлагали трофей на цопантли – алтарь черепов. Поражение 30 июня посеяло раздоры в лагере испанцев. Все обвиняли друг друга в допущенных ошибках; победа, которая казалась такой легкой и скорой, неожиданно отдалилась. Беспокойство усилилось, когда поступили вести о том, что восстали жители Малиналько и индейцы-матлацинка из сьерры и наступают в направлении южной части долины Мехико. Возникла реальная угроза оказаться зажатыми в клещи. Кортес послал два отряда под командованием Андреса де Тапиа и Гонсало де Сандоваля для ликвидации возникшей угрозы. Испанцы временно прекратили атаки, но город по-прежнему был в осадном кольце. Был сезон дождей, и все ночи напролет на Теночтитлан низвергались потоки тропического ливня. Ацтеки собирали, как могли, дождевую воду, и этот дар небес поддерживал маленький огонек надежды.
Интриги
Сантьяго-де-Куба, июнь 1521 года
Местный судебный исполнитель Алонсо Зуасо подшивал в дело показания первых свидетелей на двухстах пятидесяти листах, и Веласкес радостно потирал руки. Стояла невыносимая жара, и самая легкая одежда липла к телу, но Зуасо не давал проветривать свою темную комнатку из опасения, что сквозняк унесет бумаги досье. Веласкес полагал, что уже взял реванш. Девять беглецов, уцелевших в Ночь Печали и великодушно отпущенных Кортесом на Кубу, согласились свидетельствовать против своего командира. Даже Андрес де Дуэро опустился до участия в этой нечистой игре. И аделантадо, которого к тому времени разнесло как бочку, ликовал. Его ненависть к Кортесу (которую в Кастилии с ним разделял Фонсека, богатейший епископ Бургоса, управлявший американскими колониями) давно перешагнула за пределы разумного и стала патологической. Он жил одной лишь надеждой повергнуть в прах завоевателя Мексики. Он грезил о мести день и ночь, думал и говорил только о ней. Веласкесу удалось добиться от королевского суда Санто-Доминго разрешения начать судебный процесс, и теперь он наслаждался опросом свидетелей, приходивших бросить свой камень: Кортес-де поощрял каннибализм, загребал себе все золото, дурно обращался с индейцами, присвоил корабли Нарваеса, а его самого ранил и бросил в тюрьму… Нашлось немало интересного и для инквизиции: Кортес позволял своим солдатам играть в азартные игры и богохульничать. Веласкес был уверен в своей победе и уже предвкушал тот момент, когда нанесет врагу последний неожиданный и смертельный удар. Не виделся ли уже ему Кортес в пламени костра?
Аделантадо островов и земель Санта-Крус, Санта-Мария-де-лос-Ремедиос и Сан-Хуан-де-Улуа еще крепче уверовал в неотвратимость и силу грядущего удара после того, как узнал от Хуана Родригеса де Фонсека об отстранении Кортеса и назначении на его место марионетки Кристобаля де Тапиа, инспектора литеен Санто-Доминго. Для большей безопасности Фонсека жаловал алчному Франсиско де Гараю право колонизировать все земли, лежащие между Флоридой и Веракрусом, при том что Тапиа должен был договориться с ямайским губернатором о проведении границ. Все обещало Кортесу большие неприятности.
6 июля Зуасо приказал приостановить опрос свидетелей, который и так затянулся, «поскольку все они говорили одно и то же». Ученый юрист вышел пройтись по набережным Сантьяго. Он не смог сдержать улыбки, вспомнив, как Кортес в бытность свою алькальдом Баракоа ввел в герб города крокодила.
Поражение ацтеков
Мехико-Теночтитлан, 13 августа 1521 года
В виду того что ацтеки не желали оставлять свою столицу, Кортес приказал перекрыть северную дамбу, которая вела из Тлателолько в Тепейякак, там, где позднее будет возведен храм Божьей Матери Гваделупской. Все сухопутные и водные пути были перекрыты. Осадные суда тотчас перехватывали все каноэ, как только те осмеливались высунуться из блокированной гавани. В городе начался голод. Но еще раньше ацтеки стали умирать от жажды. Лишенные пресной воды, они пили соленую воду лагуны, которая и прежде никуда не годилась, а теперь, когда в ней плавали разлагавшиеся трупы, можно себе представить, какая складывалась в городе санитарная обстановка. Дизентерия и лихорадка собирали свою жатву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111