А вот в дополнение ко всему, наверное, старик и приучил его пить, по крайней мере, подтолкнул его в этом направлении. Уинтроп должен постараться стать другом своему брату. Он должен стать хорошим братом.
– Все равно ты мне не нравишься, – пробормотал он, сдерживая улыбку.
Брам рассмеялся.
– Мерзавец.
– Гаденыш.
Ему вдруг стало так легко и свободно, что на мгновение Уинтроп подумал, не довериться ли старшему брату, тем более что он не мог быть откровенным с двумя другими. Брам не знал его так хорошо, как Норт и Девлин, и уж точно ему ничего не было известно о его прошлом, как Норту.
Сцепив руки на исцарапанной поверхности стола, Уинтроп наклонился вперед, забыв о сигаре на блюдце.
– Ты когда-нибудь совершал такое, что постоянно возвращается и настигает тебя, хотя ты и постарался стать другим?
Взгляд Брама был полон иронии.
– Ну, не так много людей знают, что одно время я был чудовищным пьяницей.
Уинтроп посмеялся бы его сарказму, если бы Брам когда-то действительно не был таким. Конечно, его брат мог понять, как невозможно избежать своего прошлого, тем более что он имел несчастье сделать свои ошибки достоянием общества.
Брам затянулся сигарой.
– Тебя тоже что-то настигает? – Уинтроп кивнул, его губы задрожали.
– Увы. Я думал, что похоронил это достаточно глубоко, но все вернулось. Как ты думаешь, стоит послать за священником?
Его попытка пошутить осталась без ответа.
– Я не спрашиваю о подробностях. Если нужно, ты сам выговоришься. Но вот что я тебе скажу. Твое прошлое уже позади. И если ты позволишь, чтобы оно нанесло ущерб настоящему и, более того, будущему, тогда это станет твоим несчастьем.
Брам в корне изменил свою жизнь, и, может, он знает что-то, еще неведомое Уннтропу.
– Что нужно сделать, чтобы оградить себя?
– Прежде всего, сопротивляться и не позволять диктовать тебе.
– Но могут пострадать другие люди.
– Всегда существуют те, кто может пострадать, – такова жизнь. Учитывай их интересы, принимая свои решения, тогда не будешь жить своей жизнью, а они будут.
Его брат слишком близко подобрался к истине.
– Господи, да ты просто просветитель какой-то! – Брам состроил гримасу и потушил сигару.
– Твоя ирония свидетельствует лишь о том, что я прав. – Уинтроп уперся взглядом в стол. Внезапно овладевшее им чувство раскаяния не желало уходить.
– Ты прав. Хотя лучше бы это было не так. Всегда хотелось принимать как раз такие решения, о которых ты говорил, но я не такой.
– Никогда бы не подумал, – искренне удивился Брам. – Мне казалось, что ты поступаешь, как тебе выгодно, без оглядки на кого бы то ни было.
Уинтроп искоса посмотрел на него.
– Потому что мне хотелось, чтобы ты так воспринимал меня.
Повисло молчание. Уинтроп покончил с сигарой и остатками кофе.
Брам наполнил ему еще одну чашку.
– Имеет ли это неожиданное стремление к совершенству какое-либо отношение к леди Осборн?
Есть ли смысл уйти от ответа?
– Самое прямое.
– Тогда откуда столько горечи?
Он провел рукой по лицу. Как он, однако, устал.
– Я принял решение, а она страдает из-за него. – В темных глазах Брама загорелся огонек понимания.
– А теперь ты мучаешься из-за нее.
Его брат проницателен, надо отдать ему должное.
– Что-то в этом роде.
– Разве ты не можешь просто объяснить ей? – Неужели трудно понять, что он уже думал об этом?
– Пытался. Но она не хочет видеть меня. – Брам выпрямился на стуле.
– Пытайся еще и еще раз.
– Легко сказать.
Повернув руку на столе ладонью вверх, Брам пожал плечами:
– Так же, как тебе сделать это.
– Она снова откажет, и что тогда? – Мойра – добросердечный человек и всегда с готовностью может дать шанс, но он нанес ей чудовищную рану, кроме того, у нее, как и у любой женщины; есть гордость, которая только добавит упрямства.
Брат придвинулся к нему. Между ними остался какой-нибудь фут.
– Ты по-настоящему хочешь все дела с ней привести в порядок?
Голос Уйнтропа упал до шепота.
– Да.
До того как он потерял ее, он и не предполагал, как много она стала значить для него. Но сейчас мысль о том, чтобы продолжать жить без нее, проводить бесконечные дни, не видя ее лица, доставляла ему адские муки.
Брам заговорил, постукивая по столу пальцем подчеркивая слова, которые он произносил:
– Тогда пытайся еще и еще, и она в конце концов с тобой увидится.
О да, какая превосходная идея! Уинтроп усмехнулся:
– Потому что я умучаю ее?
Брам посмотрел так, словно хотел прибить его.
– Потому что она поймет, что ты искренен.
Поймет ли? Если он будет настойчив, если не даст ей уйти так легко, согласится ли Мойра дать ему еще шанс? Выслушает ли она полностью его постыдное повествование? Поверит ли ему после такого жестокого обмана? На это можно было только надеяться.
Надежда – только она и осталась у него.
Глава 14
Дождь накинулся на Лондон с яростью мщения, сначала превратив снег в ледяную корку, потом – в толстый слой жижи, а затем смыл его начисто. Улицы стояли чистые, уже невозможно было найти ни комочка снега ни в тупиках, ни в переулках, а дождь все не кончался. Иногда он сыпал почти невидимой изморосью, незаметной для глаз, пока она не начинала блестеть на чьем-нибудь лице или мокрой дымкой не обволакивала пальто. Временами хлестал острой крупой или стекал крупными холодными каплями, и тогда казалось, что больше никогда не будет сухо и тепло.
Как раз такой день был сегодня. Дождь лил сплошным потоком. Стена воды падала с небес, заполняя водостоки и скрывая город за унылой серой пеленой.
Мойра стояла у окна и наблюдала, как вороная лошадь пробиралась по залитой мостовой. Всадник натянул воротник под самый подбородок и низко опустил поля шляпы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109