И когда-нибудь все выйдет наружу. Ты знаешь это.
– Мам, как ты не понимаешь.
– Что я должна понимать?
– Я не мог сделать это. Я не мог стрелять в Гектора пять раз. Это невозможно.
– О, Киппи, пожалуйста, не лги мне. Гектор оставил записку. На ней кровь и твое имя.
– Но, мам, послушай меня. Та собачонка, ну, собака Гектора, как ее звали?
– Астрид?
– Да, Астрид. Астрид укусила мой указательный палец. Ты разве не помнишь? Как можно стрелять в кого-то пять раз, если не можешь пользоваться указательным пальцем, Mere?
– О, Киппи, не принимай меня за дурочку. Это случилось потом. Собака укусила твой палец на следующий день, здесь, в «Облаках».
– Но об этом знаешь только ты, Mere, и ты просто забыла, – сказал Киппи.
Она молчала, понимая, что сын сейчас сказал то же, что когда-то говорил ей муж.
– До свидания, Киппи, – сказала она. – Не прилетай домой. Ни сейчас, ни когда-либо. Я вешаю трубку. У меня много дел.
– Мам, пожалуйста, пожалуйста, мам! – кричал Киппи. Но Паулина опустила трубку на рычаг. Она открыла сумочку и вынула записку Гектора. Затем взяла коробок спичек из пепельницы и зажгла одну. Держа листок над пламенем, она подожгла записку и наблюдала, как она горит, пока полностью не сгорела. Затем подошла к дивану и легла лицом вниз. Уткнулась в подушку, стараясь скрыть сначала слезы, а затем рыдания – горькие, безудержные. Когда Симс Лорд, мисс Мейпл и Дадли вернулись в библиотеку, чтобы продолжить обсуждение планов похорон, они были тронуты тем, что скорбь об умершем муже наконец разрушила стоическое спокойствие Паулины Мендельсон.
* * *
– Жюль умер, – сказала Камилла, повесив трубку телефона.
– Когда? – спросил Филипп.
– Прошлой ночью, очевидно.
– Как случилось, что об этом не сообщили в новостях?
– Послушай, Филипп. Это секрет. Никто не знает. Паулина не хочет, чтобы об этом узнали до похорон.
– Когда состоится служба?
– В четыре часа. Филипп кивнул.
– Хочешь знать, Камилла?
– О чем ты?
– Думаю, он умер вчера вечером, когда мы были там на обеде.
– Не глупи, Филипп.
– Ты помнишь, как Паулина встала из-за стола и долго не возвращалась? Думаю, тогда он и умер.
– Не может быть. Она же вернулась.
– Паулина – хладнокровный человек.
* * *
Тайное всегда становится явным, как бы хорошо ни была спланирована стратегия соблюдения этой тайны. В машине «скорой помощи», перевозившей тело Жюля Мендельсона в крематорий, оказался санитар Фаустино, тот самый, который перевозил тело Гектора Парадизо в другой крематорий десять месяцев назад и который сообщил об этом факте Джоэлю Циркону, голливудскому агенту, находившемуся в баре «Мисс Гарбо» в то же время, что и Гектор Парадизо за несколько часов до своей смерти.
Смерть Жюля Мендельсона, как и смерть любого богатого и известного человека, вызвала любопытство у Джоэля Циркона. Он расспросил у Фаустино каждую деталь, чтобы потом пересказать их Сирилу Рэтбоуну и другим друзьям. В рассказе Фаустино ему особенно понравилось описание момента выноса тела известного финансиста по лестнице, когда Фаустино ударился плечом о картину с изображением водяных лилий и чуть не уронил ее, к ужасу вдовы, Паулины Мендельсон, закричавшей: «Осторожно!». Фаустино был уверен, что она беспокоилась больше о картине, чем о его ушибленном плече или о теле, которое они выносили.
На следующее утро за завтраком в кафе «Вайсрой» на бульваре Сансет Джоэль Циркон довел Керли, управляющего, чуть не до истерики, изображая Паулину Мендельсон, пронзительно кричавшую из-за чуть не упавшей картины, пока Фаустино нес носилки с телом Жюля Мендельсона по витой лестнице. «Она настоящая Харриет Крейг, вот она кто», – сказал Джоэль о Паулине.
Парикмахер Пуки поинтересовался, о чем так весело беседуют Джоэль Циркон и Керли. Историю пересказали и ему. Он невольно подумал о Фло, которой только накануне делал прическу для ее званого ленча, задаваясь вопросом, знает ли она о случившемся. Сирил Рэтбоун, не заговаривавший по утрам ни с кем, пока не выпьет три чашки кофе, сидел за столиком, читая голливудские газеты. Он с раздражением спросил, над какой шуткой так громко смеются у стойки бара и мешают читать газеты. И тогда Джоэль в третий раз пересказал историю, еще больше приукрасив портрет Паулины Мендельсон.
Сирил Рэтбоун бросился к телефону-автомату, позвонил Люсии Борсоди, редактору «Малхоллэнда», подняв ее из постели, и рассказал о последних событиях в мендельсоновской саге. Люсия тут же приняла решение. «Вызови фотографа, – сказала она Сирилу. – Посмотрим, удастся ли нам получить снимок Фло Марч, которую прогоняют от ворот «Облаков».
Когда Пуки позвонил Фло, чтобы сообщить новость, она уже все знала от Олафа Педерсона, приезжавшего к ней накануне вечером. Но ей было неизвестно, куда отправили тело Жюля, и Пуки сказал ей, что он находится в крематории в Вествуде. Фло понимала, что Паулина никогда не позволит ей увидеть еще раз Жюля, поэтому она решила поехать в крематорий и попросить разрешения повидать его в последний раз. Жюль ведь выполнил все свои обещания позаботиться о ней, и на руках у нее были бумаги, доказывающие это.
– Как ты думаешь, они разрешат мне войти, Пуки? – спросила она.
– Представься родственницей. Веди себя, как светская дама. Тогда они впустят тебя. Еще слишком рано, чтобы они стали звонить Мендельсонам и проверять.
Двадцать минут спустя, когда она, одетая в черный костюм от «Шанель», с тюльпанами, которые Петра фон Кант принесла, чтобы украсить стол для прощального ленча с Жюлем, уже собиралась уходить, зазвонил телефон. Это был Сирил Рэтбоун.
– Боюсь, что сообщу вам печальную новость, мисс Марч, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162