Под Инсуром был добрый конь – подарок одного мирутского совара. Лалл-Синг, в нарядной шелковой чалме с серебряной пряжкой, в новом поясе из серебряных колец, скакал не отставая, рядом, на гнедом полковничьем Робинзоне. Лалл-Синг был счастлив, как дитя.
– Полковник наш был, как толстый буйвол, неповоротлив и умом и телом, под ним и конь шел тяжело. А подо мной, гляди, как легко идет, играет, – хвастал Лалл-Синг.
Они уже повернули назад к крепости и подскакали к переправе через Джамну. Вдруг кони остановились под ними и взметнулись на дыбы, их точно подбросил кверху мощный толчок земли. Вода в реке всколебалась и прилила к берегам.
– Смотри, Инсур! – сказал Лалл-Синг.
Высокий столб дыма и пламени встал над крепостью. Гул донесся из Дели, точно огромные здания рушились, превращаясь в пыль.
– Это пороховые склады! – крикнул Инсур. – Саибы взорвали Арсенал!
– Арсенал!.. В нем было пороха и снарядов больше, чем во всей Индии!..
Лалл-Синг смотрел на Инсура. Впервые он видел его таким. Инсур был бледен, пот каплями стекал по его запыленному лицу.
– Горе нам, Лалл-Синг!.. Чем будем воевать?..
– В крепости есть еще один склад, поменьше, – торопливо сказал Лалл-Синг. – Я знаю: подземный склад, у северной стены.
– Надо приставить к этому складу охрану. Скорее, Лалл-Синг!..
Они дали шпоры коням. Береговые ворота открылись перед ними. Правее Мусульманского Базара еще дымились черные провалы в земле, как огромный муравейник дотлевали остатки рухнувшего центрального здания.
Женщины бродили среди развалин, искали близких.
– Какое злое сердце было у того саиба, который отдал приказ! – плакали женщины.
– К Кашмирским воротам! – сказал Лалл-Сингу Инсур.
Они поскакали дальше. В казармах Тридцать восьмого пехотного, недалеко от Кашмирских ворот, Инсур нашел старых товарищей по Бенгальскому артиллерийскому. Вот и Рунджит, и Лакхи-Нат, и длинноносый дерзкий Шайтан-Ага.
Артиллеристы встретили его восклицаниями:
– Ты жив, Инсур? А саибы прочитали нам приказ о твоей казни!
Утром десятого мая, ровно за сутки до того как первые восставшие полки вступили в крепость, Тридцать восьмой туземный полк собрали на плацу. Офицеры прочитали им старый мартовский приказ, с большим опозданием дошедший из Калькутты. Военный трибунал штаба Бенгальской армии в Калькутте вынес решение по делу троих сипаев по имени Панди, зачинщиков Барракпурской смуты.
«Все трое приговорены к смертной казни, и приговор приведен в исполнение», – так говорилось в приказе.
– Мы не поверили, – смеется Шайтан-Ага. – Разве такой, как ты, поддастся саибам?.. Тебя и веревка не берет.
– Всех Панди им не повесить, – отвечает Инсур. – Нас было трое, а сейчас тысячи тысяч.
Инсур с товарищами идут к запасному оружейному складу, что у Кашмирских ворот, приставляют к нему охрану.
– Никого не подпускать к погребам! – велит Инсур.
Офицеров-саибов больше нет в крепости. Кто остался жив, – бежал пешком по Курнаульской дороге.
– Радж ферингов кончился, – хрипит Шайтан-Ага. – Теперь у нас забота: как бы они снова не вернулись.
Все идут осматривать укрепления городской стены, башни, бастионы, бойницы, боевые посты.
С востока мощные стены крепости омывает река Джамна. С этой стороны город недоступен для осады. А настланный по лодкам через реку легкий разводной мост может постоянно держать связь со страной. Отсюда будут подходить и подкрепления, и продовольствие. К этому мосту не подступится враг: пушки с Морийского и Речного бастионов никому не дадут приблизиться к переправе и разбить связь.
С юга и с запада, непосредственно примыкая к городской стене, начиналась путаница пригородных построек, дома и сады окрестных поселян. Ни с юга, ни с запада не рискнут англичане приблизиться к крепости.
Оставалась северная сторона. Инсур внимательно осмотрел северный участок крепостной стены, Кашмирский, Аймерский, Бэрнейский бастионы, каменные завесы, бойницы, рвы. Высокий земляной вал до половины прикрывал толстую стену от орудийного обстрела.
– Сами саибы приказали нам в прошлом году укрепить этот вал камнями и на четыре фута углубить крепостной ров, – усмехается Шайтан-Ага. – Хорошо, что теперь наша работа не пропадет даром.
Если решатся англичане на осаду, – они будут искать подступов к крепости с северной стороны. Гряда невысоких холмов, легшая наискосок по равнине к северу от Дели, кой-где проходит здесь меньше чем в миле от городской стены.
– Пускай саибы ищут укрытия за этими холмами, – сурово говорит старый Рунджит. – Силен Дели, им не замкнуть его в железное кольцо.
До вечера ждали восставшие полки приказа из шахова дворца. Конные совары стали лагерем на Мусульманском Базаре. Коней давно расседлали, напоили у фонтанов.
– Где же посланцы Бахадур-шаха?
– Нет, еще нет вестей из шахова дворца.
Только поздним вечером, в темноте, глашатай пошел по городу. Впереди побежали бегуны со смоляными факелами.
– Слушайте, слушайте! Приказ Бахадур-шаха!..
– Бахт-хан назначен начальником над всеми войсками.
– Бахт-хан из Рохильканда… Так повелел великий шах.
– Слушайте, слушайте!.. – Глашатай поворачивает на улицу Садов. Отсветы факелов гаснут на листве платановых деревьев.
– Бахт-хан? Так вот кто вошел в доверие к повелителю!.. – удивляются совары. Они хорошо знают офицера, он – дальний родственник шаха.
– Бахт-хан покорен и льстив, он умеет говорить шаху сладкие слова.
– У него душа лисы и храбрость полевого кролика. Как он будет вести нас в бой против ферингов?
– Уже ночь, совары! Завтра всё узнаем.
Поздняя ночь. Тьма спустилась над крепостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73