А скоро старший лейтенант леди Анарилотиони-младшая проснется и возжелает кушать, да и сам капитан ап-Телемнар не отказался бы от яичницы с беконом или сковородки жареной картошки. Посему он, после душа, мужественно отправился в магазин за продуктами. Готовить-то в любом случае ему. Так уж у них повелось: Эрин занимался готовкой, Нол мыла посуду – все по-честному.
Утро и в самом деле выдалось замечательное – теплое, солнечное, ветреное, именно такую погоду Эринрандир любил больше всего. Что еще нужно, чтобы почувствовать себя счастливым? Дома ждет любимая девушка, с работы не звонят, премию дали, очередное дело закрыто…
Не давал покоя лишь «страшный» сон. И вот почему: прежде всего капитан ап-Телемнар был следователем, служителем Закона, и свято чтил Порядок во всех его проявлениях, а получалось, что он вот уже больше года состоял в незаконной любовной связи и имел доступ к телу любимой без… так сказать, санкции свыше. Какой же это Порядок? Дело «О завоевании Нолвэндэ» должно быть закрыто, санкция получена, все доказательства приобщены, а так же присвоен архивный номер, и папка поставлена на полку, чтобы с чистой совестью открыть новое долгосрочное дело «О супружестве с Нолвэндэ Таурендилиэн леди Анарилотиони-младшей». Все должно быть по закону, тем более у истинного энчечекиста.
Как у каждого уважающего себя мужчины, к тому же хрен его знает сколько лет носящего погоны, у Эрина имелся хорошо продуманный план жизни на ближайшие полвека. Согласно ему, Нолвэндэ полагалось выйти за него замуж, родить как минимум троих детей, и под его чутким руководством обрести все необходимые черты, присущие Идеальной Женщине Энчечекиста. В своем воображении капитан ап-Телемнар уже нарисовал себе некий домик с большой кухней, на которой Нол, наконец-то, научится готовить всякие разные вкусности, парочку сероглазых сорванцов и саму леди Анарилотиони в халатике, обтягивающем уже довольно сильно округлившийся животик. Что-то в этом духе Эрин видел в родительском доме, где мама орудует половником и колдует над кухонным комбайном, а папа в это время клеит миниатюрные модельки корабликов. Сооружение моделей в супер-план имени капитана лорда ап-Телемнара не входило. У автора наличествовала любимая работа, которой он, собственно, и собирался посвятить все силы и энергию. Все должно быть по плану, как у добропорядочного эльфа, раз уж кто-то собрался из алкоголика-одиночки переквалифицироваться в достойного мужа и отца семейства.
Закупившись в ближайшем круглосуточном магазине, Эрин, прежде чем идти домой, не торопясь перекурил на свежем воздухе и купил свежую газету. Если ничего интересного там не окажется, то будет на чем почистить селедку.
Нол еще спала, да так сладко, что будить её казалось святотатством, и эльф решил не греметь посудой, а почистить картошку под чтение передовицы. Армейский опыт предполагал умение орудовать ножом без визуального контроля.
«Смерть столичного журналиста. Случайность или тонкая эльфийская месть?» – гласил яркий заголовок.
«А ну-ка, ну-ка! Что еще за месть?» – заинтересовался Эрин и углубился в чтение.
На этом моменте его хорошее настроение испарилось.


* * *

У тесных эмоциональных связей, таких, как между мной и Эрином, есть одно не слишком приятное свойство: если его что-то по-настоящему сильно беспокоит, то поневоле трясет и меня. Впрочем, ко всему можно привыкнуть, да и не мне жаловаться – подобные невольные встряски я устраиваю возлюбленному значительно чаще, нежели он – мне. Поэтому я не слишком удивилась своему внезапному пробуждению. Что-то очень сильно и неожиданно огрело моего лорда по лбу, фигурально выражаясь, и его ментальный всплеск заставил меня проснуться и обеспокоенно навострить уши, как в буквальном смысле, так и в ментальном.
Ничего фатального, как оказалось. Просто очередной приступ паранойи. Ему так часто кажется, что я от него сбегу, что мне больших трудов стоит и в самом деле это не совершить. Когда тебя держат слишком крепко, в какой-то момент это перестает радовать. Надежные объятия приятны до тех пор, пока в них не начинают трещать ребра и прерываться дыхание.
Проклятье! Кто, кроме него, способен одной лишь тенью мысли отравить такое восхитительное утро, а?
Я сделала вид, что сплю, и, сцепив зубы, стерпела такие… хозяйские поглаживания по животу. Не дождешься, любимый. Ты и так меня поймал, позволь уж обойтись пока без цепи и строгого ошейника, ладно?
Я перевела дух и села только после того, как хлопнула входная дверь. Стыдно сказать, но я сейчас чувствовала… почти облегчение. Я так больше не могу. Не могу притворяться, будто не слышу его мыслей, и не могу делать вид, что меня радует то, что я слышу.
С меня хватит. Либо я сегодня же соберусь с духом и поговорю с ним – спокойно и серьезно, без воплей и беготни друг за дружкой с пистолетом и наручниками, либо… либо завтра мы проснемся в разных постелях. Страх и постоянное давление способно отравить все, даже любовь. Не для того я вырвалась из-под власти мамочки, не для того зубами выгрызала свой диплом мыслечтицы и потом из кожи вон лезла, чтоб развить слабенький, в общем-то, дар до более-менее приличного уровня, чтоб теперь отказываться от всего ради безоблачного босоногого счастья на кухне с половником и животом до подбородка.
Я неровно вздохнула, смаргивая злые слезы. От расстройства у меня уже привычно заломило виски. Ненавижу притворство. Ненавижу то, чем сейчас занимаюсь. А занимаюсь я, если кто не понял, самым обычным обманом и увиливанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29