мне кажется, что, увидев такие грудки, фотографы из «Плейбоя» должны всем коллективом подать в отставку, признав, что все их прошлые модели — это просто типажи, снятые скрытой камерой в дешевом отделении заурядной отечественной бани…
— Между прочим, в свое время мне предлагали сделать несколько снимков именно для «Плейбоя»…
— Да ты что? И почему ты отказалась? Мадам не устроил размер гонорара?
— Нет, просто тогда мадам еще не встретила циничного растлителя Виктора Шаховского. Я была слишком молода и невинна для подобных авантюр. Ну а теперь… Теперь мне уже никто ничего такого и не предлагает — кому нужно созерцание старушечьего тела?
— Ни хрена себе, старушечьего!
Чтобы ты знала — за всю свою, признаюсь, довольно активную жизнь, я не встречал женщины, которая могла бы сравниться с тобой. И вот тут, и вот тут, и особенно… вот тут. — Я показал где.
— Шах, ты извращенец, маньяк, да к тому же еще и врун. А как же ваша секс-дива Завгородняя? Или ты скажешь, что за все время своей работы в «Пуле» ты ни разу не облизнулся на ее коленки?
— Танюша, как ты могла такое подумать! — я постарался поскорее уйти от этой щекотливой темы, поскольку в данном случае Татьяна попала в самую точку. — Значит, «Плейбой» тебя действительно домогался? Что ж, если меня все-таки вытурят из Агентства, и я буду медленно подыхать с голоду, пожалуй, я загоню пару этих снимков по договорной цене. Представлюсь твоим импресарио и…
— Шах, мне это уже надоело.
И вообще, у тебя там когда-нибудь закончится кассета? В конце концов, мне холодно.
— Сейчас, еще пару кадров, и все… Танюш!
— Что?
— А может быть, ты все-таки не поедешь?
— Витька, ну перестань. Я же говорила тебе, это всего лишь на три месяца. Есть контракт, по истечении которого меня просто отправят обратно. Знаешь, сколько у них там таких, как я? Сотни. Причем большинство — молоденькие, длинноногие, грудастые. Плюс у каждой второй имеется папик с большим мешком валюты. Так что считай, я просто еду в командировку. К тому же я обещала маме, что буду приезжать в Питер каждые выходные. А еще я буду тебе звонить. Часто-часто. Ну что ты молчишь?
— Просто размышляю о том, что мне тоже не помешал бы мешок, набитый североамериканской валютой. Черт! По-моему, кассета действительно кончилась…
— Вот и слава Богу. Иди ко мне, мой неутомимый сексуальный маньяк. Если ты меня немедленно не согреешь, то я заболею и умру…
— И не надейся, Чип и Дейл уже спешат на помощь…

***
— Тань, а может быть, ты все-таки останешься?
— Не могу, Витя, правда, не могу.
Ты же сам понимаешь, это мой последний шанс…
— Я понимаю… Тань… Кажется, я тебя люблю.
— Я тоже люблю тебя, Шах…

***
На следующий день Татьяна села в «Красную стрелу» и уехала в Москву. В течение месяца она несколько раз появлялась в новостных выпусках НТВ, потом стала мелькать на экране все чаще и чаще, и в конце концов сделалась постоянной ведущей «энтэвэшных» вечерних новостей.
Поначалу мы старались встречаться в каждый ее питерский приезд. Затем встречи стали подменяться все более редкими телефонными звонками, но и они постепенно как-то сами по себе сошли на нет. Недавно до меня дошли слухи о том, что в Москве у нее появился какой-то продюсер.
Возможно, из когорты тех самых папиков с мешками. А может быть, мне просто хотелось, чтобы он был именно таким — мне казалось, что этот мешок был той единственной вещью, которую я не смог бы дать ей в этой жизни. Кто знает…
В результате в память о той любви у меня остались лишь пять «поляроидных» снимков. Снимков, на которых мне улыбается потрясающая обнаженная женщина, которая, похоже, любила меня, и которую, похоже, любил я. И вот теперь, какая-то сволочь лишила меня и этой памяти. От осознания того, что сейчас некто третий, вторгшийся в нашу интимную жизнь, похотливо разглядывает эти снимки, а возможно, узнав на них звезду телеэкрана, отпускает по этому поводу скабрезные шуточки, я окончательно озверел.
Купив в ближайшем ларьке бутылку коньяку, я поднялся домой и в несколько приемов, без закуски, приговорил ее за какие-то полчаса. После чего доплелся до кровати и мгновенно отключился.
Так закончился один из самых невезучих дней в моей жизни.

***
На следующий день первым человеком, который встретился мне в Агентстве, оказался Скрипка. У меня сложилось впечатление, что он с самого утра намеренно прохаживался по коридору, ожидая исключительно моего появления.
— О, кого мы имеем счастье лицезреть! Сам господин Шаховский, — ернический голос Скрипки свидетельствовал о том, что мне предстоит выслушать обильную порцию нравоучений. — Наконец-то решил показаться на работе. Неужели совесть заела?
— Здравствуйте, Алексей Львович, — я попытался придать своему голосу схожий оттенок, однако немного сфальшивил (да и мне ли тягаться в этом искусстве с нашим вездесущим завхозом). — Я прошу прощения, но вчера я попал в небольшую аварию, и был вынужден заниматься ремонтом машины.
— Ну конечно. Надо же — какое странное совпадение? Когда в Агентстве проходит переезд, когда требуется грубая мужская сила для переноски мебели, у сотрудников обнаруживаются самые неимоверные причины для того, чтобы не являться на работу. У Гвичия состоялся внезапный приступ диареи, Каширин принес явно липовую справку о растяжении голеностопа, а ты, Виктор, надо полагать, не найдя достойного изъяна в своем организме, решил списать свое отсутствие на поломку личного автотранспорта.
Я попытался возразить, однако Скрипка не дал мне открыть рта и продолжил:
— У одного моего знакомого была молодая красивая жена, которая обожала каждые полгода делать в квартире ремонт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9