Оба полгода «парились» в «Крестах», прежде чем дело благополучно добралось до суда и не менее благополучно там развалилось. Малыш, похоже, сделал правильные выводы и постарался уйти в «легальный» бизнес, занялся автоперевозками. Волчонок тоже набрался ума и подался в одну из группировок, которая держала часть Калининского района. После выхода из «Крестов» ни тот, ни другой не были замечены в чем-либо порочащем.
Во-вторых, Аноним указал, из какого оружия стреляли в Малыша и Волчонка. Бизнесмена убили из АКМ и ТТ, а в Волчонка стреляли из автоматического «Кольта» образца 1911 года. Кто-то мне говорил, что этот пистолет до сих пор находится на вооружении в американской армии.
В-третьих, Аноним приводил список возможных исполнителей. Только клички, никаких имен. Напротив каждого имени в скобках была проставлена (с точностью до второго после запятой знака!!!) вероятность совершения убийства.
Я создала новую папку и спрятала все три файла туда.
Потом отпила уже остывший кофе и закурила.
Первый мой порыв — показать файлы Спозараннику, Соболину или Повзло — прошел как-то сам собой. Он словно таял вместе с каждой новой затяжкой.
Конечно, я знала, что мне скажут «большое спасибо». Так всегда бывало. Но, пожалуй, впервые с того дня, когда Володя привел меня в агентство, я поняла, что могу сделать что-то сама.
Сама… Это слово звучало так волшебно.
Не надо спешить, — сказала я себе, — показать файлы я всегда успею. Но мне самой было интересно, что за всем этим стоит.
Пожалуй, я могла бы сказать, что мне хочется лично вложить свой кирпичик в «общий дом».
Это была любимая фраза Андрея Обнорского:
— Мы все строим общий дом.
Поначалу мне казалось, что Обнорский вкладывает в эту фразу нерастраченный комсомольский задор. Но, проработав в агентстве примерно полгода, я поняла, что он искренне верит в эти слова, хотя от частого употребления они стали немного банальными.
Что я могу сделать? Узнать, кто отправляет файлы и — главное — кому.
То есть выяснить, что значит «from WA3».
Я сходила в приемную и взяла большой англо-русский словарь. Вариантов было всего два: W. А. — West Africa и W. А. — width average.
Ни Западная Африка, ни средняя ширина явно не годились.
Сигарета обожгла мне пальцы. Я потушила ее в пепельнице и почти сразу машинально взяла новую. Прикурила.
Расшифровать аббревиатуру «WA3» я смогу после того, как узнаю, кто и кому отправляет файлы. И, попутно, как их занесло в почту нашего агентства.
Как-то весной, где-то в конце марта, Глеб Спозаранник получил по нашей электронной почте письмо с угрозами. В этом не было ничего удивительного: время от времени в агентство приходили грозные послания. Они предназначались либо всем, либо кому-то из журналистов. Чаще — Обнорскому, реже — кому-нибудь из репортеров.
Однако на этот раз письмо пришло по электронной почте. И к тому же содержало много подробностей из личной жизни Спозаранника: время, когда жена отводит дочек в детский сад, и дорогу, которой его сын ходит в школу.
Через два дня пришло новое послание, в котором неизвестный подробно описал, как можно открыть дверь в квартиру Спозаранника.
Обнорский решил, что дело серьезное. Коля Повзло разыскал своего давнишнего приятеля-компьютерщика Пашу. Его и попросили о помощи: найти неизвестного «писателя».
Работал Паша в моей комнате. Я наблюдала за тем, как и что он делает. И кое-что запомнила. Тогда я спросила у Паши:
— Так любого человека можно найти?
— Следы есть всегда. Нужно только знать, где искать. Смотри… — Паша вывел на экран текст последнего послания. — Здесь не указан адрес отправителя. В принципе, это несложно: в программе электронной почты нужно заблокировать несколько элементов. И все-таки следы остаются.
Паша вышел на сервер нашего провайдера, вскрыл какой-то служебный элемент:
— Здесь фиксируются адреса, с которых пришли сообщения. А дальше уже нетрудно. Только сохранить терпение, чтобы «размотать» все сайты, через которые проходило сообщение, прежде чем попасть к нам.
Тот весенний аноним оказался хитрым и увертливым, но Паша все-таки его разыскал. А уж потом довольно быстро наши расследователи установили, что анонимками баловался пятнадцатилетний сосед Спозаранника по подъезду, который почему-то решил, что Глеб Егорович обижает великого писателя Обнорского. Подросток видел их вдвоем в какой-то телепередаче, где Глеб и Андрей жарко о чем-то спорили.
Теперь пришло время проверить, сумею ли я хотя бы частично повторить интеллектуальные подвиги компьютерщика Паши.
Я загадала: получится — пойду до конца, нет — расскажу все Спозараннику. Или Повзло. Или даже Обнорскому.
4
Следы двух посланий на сайте провайдера я нашла без затруднений. Посмотрела на адрес отправителя, он показался мне смутно знакомым.
Я заглянула в распечатку наших респондентов: так и есть. Пресс-служба городской налоговой полиции.
С сайтом провайдера налоговой полиции я провозилась долго. Уже была готова отступить, когда вдруг стало понятно, как два «мои» файла попали на почтовый ящик полиции.
Надо было идти дальше. Откуда же эти файлы пришли?
Еще через два часа, когда у меня болели глаза и ныла спина, я знала настоящий адрес отправителя. Но это мне практически ничего не дало. Набор букв латиницей.
Что скрывается за ними?
Утром я позвонила Паше. Его телефон был в записной книжке Соболина: Володя консультировался у него, когда вел собственные расследования по делам о детской порнографии в интернете.
— Паша, это Аня Соболина из «Золотой пули». Мне нужна твоя помощь. Нужно знать, кто пользуется одним электронным адресом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9