Но вечером её снова потянуло в Первомайскую рощу. Катя ходила по пустым комнатам и думала. Ложилась, вставала, пробовала играть с котом и в страхе чувствовала, что дома ей сегодня всё равно не усидеть. Наконец она сдалась. "Ладно, - подумала Катя, - но это будет уже в последний раз".
Точно кто-то её преследовал, Катя быстро вышла из дома и направилась к автобусной остановке.
Автобус только что ушёл, и на остановке никого не было.
Дул прохладный ветер. Где-то очень далеко отсюда играла музыка. Красный глаз светофора смотрел на Катю не мигая, тревожно.
И опять она заколебалась.
Ай-ай!
Ти-ше!
Слы-шишь?
Ти-ше!
Потом улица начала оживать. На остановке появились люди. Из-за угла, покачиваясь, выплыл автобус. Катя ещё раз вздохнула и достала из кармана мятый билет.
Но к армянам, в Первомайскую рощу, Катя в этот день не попала. В автобусе она неожиданно для себя встретила Андрея Половцева - того самого, сына Платона Половцева, который когда-то (когда-то!) был другом отца Кати. Андрей очень обрадовался ей и быстро уговорил отправиться вместе с ним - его друзья собрались сегодня небольшой компанией в одном из городских баров. Катя заикнулась было, что у неё нет денег, но Андрей заявил, что заплатит за неё. Он уговаривал Катю так настойчиво, что та просто вынуждена была согласиться. Хотя, по правде говоря, согласилась она с облегчением: где-то в глубине души Катя чувствовала, что лучше, безопаснее, провести этот вечер в компании хорошего мальчика Андрея, чем с армянами.
Андрей притащил её в небольшое кафе, где уже сидели четверо: двое молодых людей и две девушки. Молодых людей звали Ляпа и Валерочка, а девушек - Ирина и Волкова (её все так и называли - по фамилии). Целый вечер Катя провела в их обществе.
Четыре этих скушных и примитивных создания, с двумя ногами и одной извилиной каждое, под конец так утомили Катю, что она сильно и всерьёз жалела, что не отправилась в этот вечер в Первомайскую рощу. Катя с тоской разглядывала лица своих новых знакомых. "Армяне по крайней мере знают, зачем они живут, - думала она, - а эти - понятия не имеют."
Андрей на таком сером и безрадостном фоне тоже смотрелся неинтересно. Катя уверенно отмела его попытки ухаживать за ней и нашла повод уйти домой, не дожидаясь, пока все начнут расходиться.
Она брела по знакомой, пустой, разукрашенной фонарями улице. Её провожал бездомный лохматый пёс, общипанный и очень несчастный; такси, игриво подмигивая зелёным огоньком, несколько раз пробежало мимо, а в голове крутилась и танцевала мелодия - бессмысленная и пустая.
В почтовом ящике Катя нашла счета за газ, телефон и электричество.
Она хотела поставила чайник и тут обнаружила, что сахар почти закончился. Хлеба совсем не было, закончились и деньги. Катя выпила несладкого чая. Потом бухнулась в постель и, не раздеваясь, заснула крепко.
Утром как будто кто-то подошёл и сильно тряхнул её кровать. Она вскочила - никого не было. Это Катю будила беда. Нужно было где-то доставать денег. Но где? Что она, рабочий, служащий... зарплату Катя не получает...
Однако, зажмурив глаза, она упорно твердила себе только одно: "Достать, достать... всё равно достать!"
Надо было выкупить DVD плейер, продать его тут же, заплатить за газ, за телефон и за электричество, а на остаток начинать жить по-новому.
Но где взять деньги на выкуп плейера?
И сразу же: "А что же такое, если не деньги, лежит в запертом ящике письменного стола?"
Конечно, догадливая Валентина не всё взяла с собой в Москву, а, наверное, часть оставила дома, для того чтобы было потом - на первые расходы по возвращении. Если это так - то всё отлично. Катя подберёт ключ, возьмёт сколько надо, выкупит DVD, продаст его, заплатит за газ, телефон и электричество, а сколько взяла - положит обратно в ящик, и на остаток от вырученного за плейер будет жить скромно и тихо, дожидаясь того времени, когда её, Катю, заберут в детский лагерь.
Ну, до чего же всё просто и замечательно!
Но так как, конечно, ничего замечательного в том, чтобы лезть за деньгами в чужой ящик, не было, то остатки совести, которые слабо барахтались где-то в Катином сердце, подняли там тихий шум. Катя же грозно прикрикнула на них и тут же, не теряя даром времени, отправилась к соседу, дяде Николаю, за напильником.
- Зачем тебе напильник? - недоверчиво спросил дядя Николай. - Всё хулиганите! Неделю назад, вот, мальчишка из шестнадцатой квартиры попросил отвёртку, а сам, сволочь, чужой почтовый ящик развинтил, котёнка туда сунул, да и заделал обратно. Женщина пошла газеты вынимать, а котёнок орёт, мяучит. Газету исцарапал да полтелеграммы изодрал от страха. Насилу разобрали. Не то в телеграмме "приезжай", не то "не приезжай", не то "подожди езжать, сам приеду".
- Мне такой ерундой заниматься некогда, - степенно сказала Катя. - У меня видео сломалось. Ну вот... там подточить надо.
- Ну-ну... - недоверчиво покивал дядя Николай. - Возьми
напильник вот. Отец-то ничего не пишет?
- Пишет! - схватив напильник и поворачиваясь, чтобы уйти, бросила Катя. - Я потом расскажу. Сейчас некогда.
Отовсюду, где только было можно, Катя собрала старые ключи и, отложив два, взялась за дело.
Работала она долго и упрямо. Испортила один ключ, принялась за второй. Изредка только отрывалась, чтобы напиться воды. Пот выступал на лбу, пальцы были исцарапаны, измазаны опилками и ржавчиной. Она прикладывала глаз к замочной скважине, ползала на коленях, освещала её огнем спички, смазывала растительным маслом, но замок упирался, как заколдованный. И вдруг - крак! Катя почувствовала, как ключ туго, со скрежетом, но всё же поворачивается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29