Теперь же время от времени ей хотелось отправиться в церковь и вымолить у Господа хоть кусочек счастья, или же подойти к уличной гадалке и спросить о своей судьбе. Даже газетные гороскопы вдруг приобрели для нее какой-то тайный зашифрованный смысл...
По сути Мэг прекрасно знала свой диагноз: просто ей очень-очень был нужен кто-то сильный, кто защитит, поможет и подскажет. Бог, царь, правительство, карма, новый парень...
Мэг считала сутки: муж бросил ее два месяца и семь дней назад. Вернее, все было не так: он разлюбил ее гораздо раньше, в тот самый момент, когда в их уютной квартирке появилась Юлечка - робкая плоскогрудая девушка с черной челочкой и настороженными влажными глазищами на большеротом личике. Витька сказал, что она очень перспективная модель...
Он притащил ее с какого-то банкета и заявил, что оставит ночевать. Юлечке постелили на полу, где она и продрыхла до утра, свернувшись трогательным калачиком и засунув ладошки себе между коленок. Утром Мэг варила кофе, а они курили на кухне, бросались незнакомыми ей фамилиями и обменивались охами-вздохами по поводу достижений местных модельеров.
Это был день первый. Потом были еще дни и дни. Она не особо обращала внимание на то, что Юлечка фактически переселилась к ним: в тот момент Мэг как раз с головой ушла в дело Волкова. Возвращалась поздно, устало перекладывала в холодильник купленные по случаю продукты и радовалась, что Витька больше не ворчит на нее из-за задержек на работе: вдвоем с Юлечкой они строили планы по продаже его дизайнерских разработок куда-то на Запад. Ревновать ей даже не приходило в голову: новая знакомая ее мужа была больше похожа на перепуганного подростка, чем на женщину - молчаливая, длинная, с угловатыми детскими движениями, смутным взглядом из-под челочки...
Мэг насторожилась только тогда, когда поняла, что Юлечка как-то не особо ее любит. Поначалу она пыталась с ней разговаривать, но на все ее вопросы та отвечала лишь "да" и "нет". Да впрочем Мэг были не особо интересны ее "французские направления" и "модернистические тенденции". Однако Юлечка стала ей неприятна.
Витька же все более и более отдалялся: вдвоем со своей новой знакомой они тусовались на каких-то светских вечеринках, ходили по ночным клубам и кафешкам. Витька говорил, что им "так весело".
И Мэг наконец заревновала. Она забросила дела, все валилось из рук, ей постоянно хотелось контролировать мужа если не своим присутствием, то хотя бы своими звонками. А Витька злился: "Когда у тебя было много работы, ты что-то не особо обращала на меня внимания. Чего же ты хочешь?"
Мэг понимала, что летит в пропасть. Она могла бы ему объяснить, чего ей хочется: любви, ласки, тепла... Но разве можно требовать этого от человека, которому совершенно некогда, которого постоянно куда-то зовет лучший друг? Вернее, подруга...
Однажды Мэг подумала, что в принципе, если Витьке предложат выбрать либо ее, либо Юлечку, то у нее нет никаких шансов на победу. Ее мужу было плохо с ней. Он постоянно чувствовал свою вину и жалел ее, как жалеют больную кошку. Но ничего не мог и не хотел с этим поделать. В его глазах Мэг была обыкновенной заучкой-аспиранткой, а Юлечка - звездой, человеком от Высокого Искусства, талантливым, умным, перспективным...
... - Вить, только не обижайся, ради бога, и скажи правду: ты ее любишь? - Такой вопрос она задала мужу, когда последний раз лежала с ним в одной постели.
Он воззрился на нее в полном недоумении.
- У тебя окончательно крыша поехала?
Но Мэг заметила панику в его глазах. Она уже давно знала правильный ответ, но все равно что-то заставило ее спросить об этом.
- Не приводи к нам Юлечку, - мягко попросила Мэг и отвернулась к стенке.
Витька ничего не ответил.
Мэг всю жизнь считала себя железной и очень сильной. С гордостью думала, что ни одно несчастье на свете не в силах сломить ее, что она готова встретить любую беду лицом к лицу. Но эта беда погребла ее под собой.
Всю ночь Мэг рыдала, как плачут потерявшиеся дети. Когда уже не было сил сдерживать всхлипывания, встала и ушла на кухню. Мерила шагами холодный линолеум или застывала перед мойкой, над которой в ряд висели кухонные ножи. Схватить, полоснуть себя по горлу, чтобы разом со всем покончить... Мозг пульсировал от коротеньких мыслей: "Приди! Почувствуй, что мне очень плохо! Если придешь, все забуду, все прощу!"
Разумеется, Витька не пришел. Тогда она сама приползла в комнату, села на пол рядом с кроватью и долго смотрела на его свесившуюся руку на фоне белой простыни. Он все же проснулся, поглядел сонно...
- У тебя что-то болит?
"Да! У меня все болит! Все! Не осталось ни одной живой клеточки!"
Если бы можно было выкрикнуть это ему в лицо! Каким-то образом Мэг умудрилась не сделать этого.
- Все в порядке, - произнесла она скупо. - Спи.
Следующим вечером Витька вновь привел Юлечку, так как той опять было "не уехать домой", и Мэг попросту не пустила их в дом.
Далее был пошлейший раздел имущества, нудные объяснения, круги под глазами и черные, невыносимо черные дни тоски...
Витька так и не сказал ей, что разлюбил ее. По его версии выходило, что их отношения всего лишь дали трещину, и их надо временно приостановить, чтобы посмотреть, будут ли они скучать друг по дружке. С этой целью он снял дешевую квартиру где-то на окраине и перебрался туда. Мэг точно знала, что Юлечка с ним не живет: ей было гораздо комфортнее в родительских хоромах. Но это нисколько не мешало их милой "дружбе" с ее мужем.
Витька хотел проверить, будут ли они скучать... Мэг могла бы рассказать ему, как поначалу она пачками писала ему письма и складывала их в ящик стола, как по воскресеньям околдовывала взглядом телефон в нелепой надежде, что он все же позвонит, и все будет по-прежнему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75