.. Точно так же наверняка считал и Шохин. Он полагал, что сможет вложить деньги в акции потом, после того, как он прокрутит их еще раз... Но Волков не оставил ему ни "потом", ни "после",
И никто не заметил, что на самом деле президент "Промхолдинга" устроил грандиозную мистификацию, выиграв в этой войне самое главное - время. К тому моменту, как он запустил "утку" о несуществующих террористах, у него уже все было сделано. Все действия Сергея Ивановича по нейтрализации Волкова запаздывали минимум на несколько недель. И теперь вдруг оказалось, что под самым носом Структуры - незаметно и исподволь - вырос новый олигарх, который сосредоточил в своих руках огромные ресурсы и власть.
До Мэг не сразу дошло, чем все это может грозить ей. Ведь по сути дела это была ее вина: она не углядела, что творится вокруг... Если у нее не хватило ума поставить Волкова под контроль, то она должна была, по крайней мере, суметь разгадать его тайные замыслы. Ее для этого и внедрили в "Промхолдинг"...
Вот это был провал. Полный и безоговорочный. Мэг полностью разгромили и взяли в плен.
Она медленно скомкала газету, кинула ее в мусорную корзину. Теперь уже без разницы - поймают ее на воровстве, не поймают...
Тяжелая плита опустилась Мэг на сердце. Как жить с пониманием всего, что произошло? Как выбираться на поверхность? И тут же в ее сознание закралась крохотная мысль: а что, если Сергей Иванович сознательно решил не вытаскивать ее? Зачем ему такие неудачницы как Мэг?
От этого предположения у нее кровь застыла в жилах. Нет! Этого не могло быть! Структура никогда не бросает своих! Никто не виноват в том, что перед ней поставили слишком трудную задачу! Ведь не ошибается лишь тот, кто ничего не делает...
Мэг сцепила пальцы в судорожном жесте, вскинула глаза к потолку...
"Боже! Господи! Сделай так, чтобы меня нашли! Пусть меня найдут и заберут отсюда! Господи, пожалуйста!!!"
* * *
Ночью подул южный ветер, расхлябанные рамы дрожали, пациенты, чувствуя перемену погоды, волновались... А с утра наступила оттепель.
Бледные, кое-как одетые люди вытащились на окруженный бетонным забором дворик. Кто-то бродил по расчищенным с утра дорожкам, кто-то осел на лавочки... То тут, то там торчали бдительные фигуры санитаров, надменно следящих за перемещениями больных.
Свежий, какой-то весенний воздух подействовал на Мэг как вино. Она стояла посредине двора, вдыхая его полной грудью. Она даже не подозревала, что ей так этого не хватало: запахов улицы, неба, почти свободы...
"Это все, что у меня есть, - горько подумала Мэг, - запахи, шум дороги за забором да воспоминания".
Ненависть к Волкову обжигала ей сердце. Какой же он невыразимый мерзавец! А она-то еще бахвалилась перед собой, что скрутит его в бараний рог, думала, что соблазнит его своим красным платьем! Дура!
Мысли ходили в голове по кругу, ни на секунду не оставляя Мэг. Что ждало ее в будущем? Эта больница? Или же Сергей Иванович все же пришлет за ней? Но ведь и в данном случае самое большее, на что она сможет рассчитывать, - это отдел статистики на задворках Структуры.
Как же наверное веселится Волков, когда вспоминает о том, как он ловко провел ее! Нет, Мэг просто обязана выйти отсюда и надрать ему задницу так, что мало не покажется!
Того человека, уборщика, надо было найти во что бы то ни стало! Стараясь не привлекать к себе внимание санитаров, Мэг принялась обходить двор по периметру, пытаясь разглядеть в серой толпе больных худенькую фигурку... Ведь если с ним все в порядке (хотя бы относительно), он должен быть где-то здесь...
Она нашла его почти сразу. Он сидел на корточках перед водосточной трубой, спускающейся по углу больничного корпуса. Из нее капало, и вода продолбила снег до самого асфальта.
При свете дня оказалось, что на самом деле он гораздо моложе, чем показалось Мэг поначалу. Ему никак не могло быть больше 35 лет. Кое-как зачесанные назад темные волосы, бледное лицо с мелкими, какими-то мышиными чертами лица... От крыльев носа к уголкам губ шли трагические глубокие морщины.
Несколько минут Мэг не могла решиться заговорить с ним. В мозг закралось сомнение: а вдруг нет никакого освобождения? Вдруг это просто результат бреда? Как он там его назвал? Бреда Котара...
Но ей не пришлось начинать первой.
- Что стоите столбом? - вдруг ворчливо произнес он, не поворачивая головы. - Если вам есть что сказать, скажите.
С тяжелым сердцем Мэг приблизилась к нему и тоже присела на корточки.
- Я хотела спросить, как вас зовут... Понимаете, тогда вы, можно сказать, спасли меня...
Больной стрельнул на нее быстрыми черными глазами, грубо почесал заросшее жесткой шерстью горло.
- А что, вам можно говорить правду?
- Конечно.
- И вы не боитесь ее?
- Нет.
Он замолчал, подставив ладони под капли, стекающие из водосточной трубы. Руки у него были маленькие, грязные, на запястьях виднелись белые рваные шрамы - свидетельства попыток самоубийства. "Все-таки сумасшедший!" - в отчаянии подумала Мэг. И как бы в подтверждение этого, больной тихо сказал:
- Мое имя Горес. Черный ангел. Предвестник.
Мэг стоило большого труда удержаться от разочарованного стона. Ее ночной гость оказался совершенно безумным... Но ведь тогда, в наблюдательной палате, в его глазах не было и тени сумасшествия. Разве что речь была излишне порывиста...
- Что, не верите? - усмехнулся тот, кто называл себя Горесом. Странно, вы вроде бы и сами должны были понять, что что-то здесь не так, в этом мире... Иначе бы он не обратил на вас внимания. Я как раз убирался у Валентина Валерьевича в кабинете и слышал, как наш главврач разговаривал с ним по телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75