А конец всегда предсказуем. Хотите, я расскажу вам, что там дальше по сюжету? «Черное пусть станет белым, а белое – черным». Мальчик обгорел, ведь так? – Елизавета Павловна кивнула. – Раз обгорел, лицо его стало безобразным. Именно этого на самом деле и боялась генеральская жена больше всего на свете – что ее ребенок не будет красив, как ангелочек. Погибают все, кроме кухарки Зинаиды. Почему? Да потому, что кухарка – единственная, кто знал об истории с проклятием. Невообразимая глупость, голубушка. Как вы считаете, в реальной жизни стала бы женщина, подобная Таисии, делиться с кухаркой своими неприятностями? Не стала бы. И тем более не спрашивала бы у нее совета. Но нужно же мальчику, когда он подрастет, от кого-то узнать правду, поэтому автор и оставляет кухарку в живых, а с родителями расправляется, чтобы вызвать у читателя дополнительную порцию жалости к герою. «И все люди станут слепы и не увидят истины в том, что ты любишь, а будут видеть только угли и золу». Несомненно, мальчик рос добрым, умным, талантливым и с душой чистой, как у ангела, но люди этого не видели в упор из-за его уродства. Мальчик был несчастлив, страдал и мучился, никто его не понимал и не любил, а Зинаида тем временем, уверенная, что не в безобразном лице дело, даром времени не теряла и делала все возможное, чтобы снять заклятие. Она долго и упорно разыскивала старуху и, конечно же, нашла. И стала ее допытывать. Старуха, несомненно, к тому времени уже раскаялась, но была не в силах помочь и отправила кухарку восвояси, пообещав, что заклятие победит только настоящая любовь. Возможно, поставила какое-нибудь обязательное условие для юноши, чтобы тому жизнь медом не казалась. Не суть важно.
– Поразительно, именно так все и было! Почти… – восхищенно воскликнула Елизавета Павловна и захлопала в ладоши.
– Что значит – «почти», голубушка? Неужели я в чем-то ошибся?! – притворно возмутился Варламов.
– Что вы, ни на минуточку не ошиблись. Далее события развивались именно так, как вы сказали. Но у этой повести нет конца. Она оборвалась на самом интересном месте, и я так и не узнала, чем все закончилось.
– Уверен, что все закончилось хорошо, – мягко улыбнулся Иван Аркадьевич. – Юноша сделал все, как велено, и тут же объявилась красотка с добрым сердцем, которая полюбила несчастного за его светлую душу. И юноша так обрадовался, что сразу разбогател, нашел высококлассного пластического хирурга, сделал себе операцию и превратился в красавца. И стали они жить-поживать и добра наживать.
– Шутник вы, Иван Аркадьевич! Но что же мне со всем этим делать? Признаться, я очень сильно рассчитывала на ваш совет. Ума не приложу, почему именно мне прислали эту неоконченную повесть по почте?
– Вы у нас известная меценатка, – добродушно сказал Варламов. – Автор, вероятно, решил, что может заинтересовать вас отрывком из своего гениального произведения, и вы тут же броситесь продвигать новый талант. Что, впрочем, вы сейчас и пытаетесь сделать.
– Да, но на конверте нет обратного адреса и имени отправителя, – возразила Елизавета Павловна. – Автор даже не посчитал нужным указать свое имя и возможный способ связи в случае моей заинтересованности. Согласитесь, Иван Аркадьевич, это очень странно.
– Ничего странного. Он намеренно напустил на себя ореол таинственности, чтобы вас заинтриговать. И, как я понимаю, у него это неплохо получилось. Не сомневайтесь, скоро он сам объявится. Советую сразу же его отшить, иначе не отвяжетесь потом.
– Вы правы, Иван Аркадьевич. Как всегда. Заинтриговал меня этот паршивец донельзя! Ну да ладно – шут с ним, раз вы считаете, что повесть эта не стоит и ломаного гроша. По правде говоря, я и сама так считаю, – вздохнула Елизавета Павловна и убрала рукопись в стол. – А не выпить ли нам еще кофейку? – спросила она и загадочно посмотрела на Варламова. – Признаюсь, я просила вас приехать совсем не из-за этой вещицы. У меня к вам дело, друг мой, очень личное и сугубо конфиденциальное.
– Я весь внимание, Елизавета Павловна. Но что случилось? – с беспокойством спросил Варламов.
– Так как насчет кофе? – робко спросила мадам де Туа, и Варламов уловил в лице Елизаветы Павловны смущение и нерешительность.
– Кофе подождет, голубушка. Выкладывайте, что у вас стряслось, и немедленно, – подбодрил он ее.
– Как вы знаете, я человек публичный, – начала Елизавета Павловна. – У меня множество друзей, но доверять я могу далеко не всем. На вас вся надежда, голубчик. Дело, в которое я собираюсь вас посвятить, касается Мишель.
– Что на этот раз натворила ваша горячо любимая племянница? – иронично спросил Варламов.
– Она влюбилась! – обреченно вздохнула мадам де Туа, и Варламов от удивления расширил глаза и сконфуженно закашлялся. Елизавета Павловна тоже откашлялась и надолго замолчала, нервно теребя кружевной платок. Варламов ждал. – Господи, у меня больше нет сил противостоять ей! – неожиданно воскликнула Елизавета Павловна. – Она вся в мать! Просто копия моей непутевой сестры, царствие ей небесное. Та тоже путалась неизвестно с кем и счет деньгам не знала. Поэтому и кончила плохо. Но скажите мне на милость: как я могу доверить племяннице свое состояние и дело всей моей жизни, если она такая же беспутная, как и моя сестра? Как?! Одна у меня надежда, что Мишель выйдет замуж за приличного человека, который ее усмирит.
– Догадываюсь, о чем пойдет речь: очередной избранник Мишель не подпадает под ваш эталон, – насмешливо сказал Варламов. – Признаться, душа моя, я не совсем понимаю, чем могу вам помочь в этом интимном вопросе? – удивился Иван Аркадьевич, и ему вдруг страстно захотелось бежать из дома Елизаветы Павловны со всех ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14