Опустившись в кресло возле телефона, он накинул на ноги плед и
позвонил фельдшеру, стараясь как можно потише выговаривать слова:
- Принесите, пожалуйста, костыль и все, что необходимо для наложения
гипса. У Доктора Кальтена появилась одна очень интересная идея, над
которой он хочет поработать.
Ему хотелось еще попросить укол морфия, но этого уже делать не
следовало, так как могло исказиться восприятие времени.
Когда пришел фельдшер, он поблагодарил его и пожелал спокойной ночи.
Снимая ботинок, он едва сдерживал слезы. Левую штанину пришлось
обрезать. Марля оказалась очень кстати - рана стала кровоточить сильнее.
Тугая повязка, казалось, приостановила кровотечение. С большим трудом ему
удалось наложить корявую гипсовую повязку на простреленную ногу.
Нога тут же начала неметь. Что ж, неплохо. Повязка, должно быть,
ущемила какой-то важный нерв, что через неделю может стать причиной
паралича. Но в данной ситуации это совершенно не волновало Ройланда.
Он попытался выйти из квартиры и обнаружил, что идти очень трудно
даже по ровному полу. Будь костыль по массивнее, он еще смог бы спуститься
по лестнице, однако подняться, скорее всего, будет уже не под силу. Но и
это неплохо. Прежде всего, надо спуститься в подвал.
Проклиная этих фашистов с их средневековыми замашками и каждый дюйм
их опереточного замка, он все-таки спустился в подвал. Здесь его поджидала
удача. В одном из укромных углов его, подальше от бдительного ока
начальства, дюжина пьяных эсэсовцев играла в какую-то азартную игру.
Завидев ковыляющего Ройланда в белом халате, они пустили сентиментальную
слезу по бедному доктору со сломанной ногой и, взяв его на руки, понесли
по петлявшим добрые две мили подвальным коридорам, пока не разыскали
нужную ему кладовую. Замок они вышибли несколькими меткими выстрелами и
уходя просили звонить к ним в роту в любое время суток, чтобы лучшие
ребята Чикаго могли поспешить на помощь бедному доктору. Среди них есть,
мол, старик, Бруно, который может голыми руками, честное слово, оборвать
все конечности у какого-то там проходимца-латыша. Ну точно, так, как вы,
док, отрываете кожу у индейки. Хотите, мы раздобудем латыша и
продемонстрируем вам?
Отделавшись в конце концов от этих славных ребятишек, он щелкнул
выключателем и начал поиски. Теперь нога его была уже холодной, как лед,
но боль не унималась. Он перерыл множество коробок с незанесенными в
каталог растениями и, как ему показалось, только через много часов нашел
посылку, на которой значился адрес отправителя - Яласка, один из городков
на юге Мексики. Он открыл ящик, ударяя его углы о бетонный пол. Из него
посыпали прозрачные пластиковые конверты. В одном из них он увидел что-то
черное, сморщенное. Он даже не стал сверяться с цветными картинками у себя
в кармане. Разорвал конверт, он стал запихивать себе в рот его содержимое,
жевать и жадно проглатывать.
Возможно, нужны были еще индейский танец и пение. Может быть нет.
Может быть, нужно было расслабиться, как после изнурительной работы над
решением дифференциальных уравнений, что в большей степени приближало бы к
состоянию рассудка индейцев племени хопи. Может быть, нужно было настроить
изо всех сил свой разум на то, что тебе страстно хочется, как это он делал
сейчас. В прошлый раз он ненавидел бомбу, страшился ее. То, о чем он тогда
мечтал - это мир, где бомбы не существовало. Он получил его! Получил
сполна!
...язык его набух, в глазах заплясали огненные шары, круги пламени...
пламени...

- Все. Все, - шептал Чарльз Миллер Нахатаспе. - Кончилось. Слава
богу, кончилось. Я так испугался.
Ройланд лежал на полу хижины, нога его была цела и невредима, но
ужасно ныла. Еще не справившись полностью, он прощупал ребра. Он был
просто худым, но не изможденным.
- Вам пришлось изрядно попотеть, чтобы вытащить меня оттуда? -
прошептал он.
- Да. Ты... Ты был там?
- Я был там. О боже, как мне хочется встать!
Он попытался встать, но, только охнув, тут же опять свалился на пол.
Неуклюже перевернулся на бок, он мгновенно погрузился в полное небытие.
Когда он проснулся, было еще темно, но боль прошла. Нахатаспе тихо
мурлыкал целительную песнь. Заметив, что Ройланд открыл глаза, он умолк.
- Вот теперь ты познакомился со средством, раскалывающим небо, -
сказал он.
- Лучше, чем кто-либо. Который час?
- Полночь.
- Мне пора уходить. - Они пожали руки, глядя друг другу в глаза.
Джип завелся с полуоборота. Четырьмя часами ранее, а может быть,
двумя месяцами, у него вызывал тревогу аккумулятор. Он поехал по проселку,
твердо зная, что теперь нужно будет сделать. Он не станет дожидаться утра,
его может убить метеорит или укусить в кровати скорпион. Он пойдет прямо к
Ротшмидту, в его квартиру, вызовет фрау Ротшмидт и, когда она разбудит
своего мужа, расскажет ему о стадии 56-с, расскажет о том, что у нас есть
БОМБА.
У нас появился символ, который можно будет предложить японцам. У нас
есть нечто такое, перед чем они обязательно спасуют. Им не останется
ничего другого, как только капитулировать!
Ротшмидт пустится в философствование. Тяжело вздохнет.
- А поступаем ли мы с должной степенью ответственности? Отдаем ли мы
себе вообще отчет о последствиях решения, которое принимаем сейчас? -
забормочет он.
И Ройланд постарается ответить ему как можно менее резко:
- Да! Это мы чертовски хорошо понимаем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25