Давить нужно этих краснопузых жидомасонов. Только силой оружия можно спасти Россию от большевиков, а мы тонем в словесах".
Фамилия Федоровского Новосельцеву уже встречалась в "Информационном листке". Они познакомились здесь же, на пароходе. Новосельцева заинтересовали рассуждения Федоровского. В отличие от большинства офицеров Федоровский был противником монархии и видел будущее процветание и величие России в демократии и прогрессе. Правда, для Новосельцева осталось неясным, что именно подразумевает его новый знакомый под этими словами. Видимо, и Федоровскому он чем-то понравился, скорее всего, его самолюбию льстил неподдельный интерес, который молодой офицер проявлял к его персоне. Когда пароход пришвартовался в бухте Золотой Рог, они были почти друзьями.
В Константинополе их пути разошлись. Федоровский вынашивал планы создания собственной газеты и понимал, что в Турции, где русских эмигрантов было сравнительно мало, издание заранее обречено на провал. Он решил ехать в Софию, звал с собой Новосельцева, однако тот отказался. Он подумывал о возвращении на родину и рассудил, что легче всего уехать из Константинополя. Однако сделать это оказалось совсем не просто. Советские суда в порт не заходили, небольшие деньги, которые у него были, таяли, в Константинополе никакой работы найти не мог, да и почти ничего делать не умел, разве что воевать. В порту, правда, можно было подработать на разгрузке судов - амбалом, как здесь называли грузчиков, однако, какой из него, с покалеченной ногой, амбал...
Как-то во время скитаний по пыльным и грязным портовым улочкам с ним заговорил по-французски молодой иностранец. Новосельцев знал французский неважно, однако они друг друга поняли. Иностранец оказался помощником капитана французского грузового судна. Видимо, ему стало жаль русского офицера, своего сверстника, и он привел Новосельцева к капитану. На судне требовался электромонтер. Новосельцева, который окончил артиллерийское училище и немного разбирался в электротехнике, взяли электриком. В Марселе он сошел на берег и больше на пароход не вернулся.
Его дальнейшая судьба мало чем отличалась от судеб тысяч таких же русских эмигрантов. На чужбине сполна пришлось вкусить эмигрантского лиха: был мойщиком посуды в ресторане, закручивал гайки на конвейере автомобильного завода "Рено". По вечерам ходил на собрания союза офицеров генерального штаба и постепенно понял, что господа офицеры озабочены не столько судьбами бывшей родины, сколько своими собственными распрями и дележом эфемерных должностей. Их объединяла лишь звериная ненависть к большевикам, советской власти.
Вести с родины находились в разительном противоречии с тем, что говорилось на собраниях. Советская Россия крепла и набиралась сил. Да и сам Новосельцев, начав зарабатывать свой кусок хлеба тяжким трудом, по-иному уже смотрел на события и все реже ходил на собрания.
Однажды Новосельцев узнал, что он вместе с другими рабочими фирмы "Рено" уволен в связи с сокращением производства. "Все верно, - с горечью подумал он, - эмигрантов берут последними и увольняют первыми". Времени у безработного достаточно, и Новосельцев целые дни проводил на улице, скитаясь по Парижу, только теперь открывая для себя этот город. Как-то в русском кафе ему попалась на глаза газета "За свободную родину". Он стал просматривать ее без особого интереса, заранее зная, о чем пишется в эмигрантских газетах, каких немало в последнее время стало выходить в Париже. Однако он в своих предположениях ошибся. Внимание привлекла статья о притязаниях большевистской России на Бессарабию - исконно румынскую землю; жизнь в этой бывшей русской губернии описывалась в радужных красках. Патриотические чувства Новосельцева - сторонника единой и неделимой России - были уязвлены.
Внизу последней страницы значилась фамилия редактора: В. П. Федоровский. Новосельцев не сразу сообразил, что это тот самый Федоровский, с которым он познакомился в свое время на французском пароходе, и отправился по адресу, указанному в газете. Федоровский его узнал, не выказав, впрочем, особой радости, посетовал, что газета, как он выразился, идет неважно, решив, видимо, по внешнему весьма жалкому виду своего гостя, что тот пришел просить денег. И ошибся. Новосельцев еще сохранил свои представления об офицерской чести. Убедившись, что старый знакомый ничего не просит, Федоровский повеселел, стал расспрашивать о житье-бытье. Узнав, что тот ищет работу, неожиданно предложил место корректора в своей газете, сразу предупредив, что жалованье весьма скромное. Новосельцев был рад и этому.
Свои обязанности бывший полковник исполнял добросовестно, редактор был им доволен, и постепенно между ними установились если не дружеские, то доверительно-приятельские отношения. Новосельцеву приходилось от корки до корки прочитывать каждый номер, и его всегда неприятно удивляло и поражало обилие материалов из Румынии и Бессарабии. В их подаче, тональности четко просматривалась прорумынская направленность, особенно в бессарабском вопросе.
Однажды вечером, когда они сидели в ресторане "Душка", заговорил на эту тему с редактором. Тот отделался общими словами в том смысле, что Румыния - это форпост против большевизма на Востоке. "Мы - активисты, - с пафосом произнес Федоровский, подогретый несколькими рюмками водки, - а это значит, что в священной борьбе против большевизма хороши любые средства и любые союзники, тем более сейчас, когда русскую эмиграцию раздирают противоречия. Пора попять, что собственными силами сковырнуть Совдепию мы не в состоянии".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65