убила, защищаясь, – итожил он. – Она могла приключиться где угодно, в любой стране. Но что-то в ней меня напрягает, что-то в ней звенит…
– В истории или в девушке?
– Не знаю, – признался Реми.
– Девушка фальшивит?
– Нет, в том-то и дело, что нет. Она очень естественна, непосредственна, ей хочется верить… И верится. Но не веришь глазам своим. От нее веет нетронутой чистотой, добротой, наивностью… Что часто встречается – ты согласен со мной? – у милых, но недалеких людей. Но она при этом умна! Слышал бы ты, сколько тонкости в суждениях, какая глубина!.. Может, это у вас в России существуют такие редкие экземпляры? Кто вас, русских, знает, у вас все как-то по-другому происходит. Во Франции о русских ходят легенды, все разные и все преувеличенные… Что бы ты подумал на моем месте?
– Я такие вещи, мой друг Реми, не думаю, а чувствую. И поскольку я почувствовать за тебя не могу, то не знаю, что тебе и сказать. Наивные девушки и у нас перевелись, особенно за последние годы…
– И в то же время она как-то странно равнодушна к совершенному ею убийству. Человек, убивающий впервые в жизни, обычно подавлен… А уж тем более такой юный и неопытный, как она… Что-то тут не вяжется! Может, она сумасшедшая? Душевнобольная? Не ведает, что творит?.. Нет, нет, не похоже.
– Ну, давай попробуем мозгами раскинуть. Так что насчет водки?
– Уговорил, снимем стресс. Только мне с тоником.
– Добро с тобой только переводить, с французом. В прошлый раз ведь чистую пил?
– Поэтому сегодня и прошу с тоником…
Кис убрал кипу газет и журналов со стола, аккуратно сложил какие-то вырезки в папочку, пристроил все это на широком подоконнике, ворча, что этим хозяйством обычно Ванька занимается, а вот, подлец, уже вторую неделю как пропадает; смахнул со стола обрезки бумаги и поставил стопку для себя и стакан для Реми. Принес с кухни запотевшую бутылку водки из морозильника, пузатую пластиковую бутыль тоника, в двух тарелках устроил закуску вперемешку – горсть чипсов соседствовала с соленым огурцом, нарезанным на толстые кружки, сыр притулился возле копченой колбасы, – и, жестом пригласив Реми к столу, Кис заговорил:
– Значит, как я понимаю, основной вопрос в том, врет девушка или не врет, правильно?
– А второй – если не врет, то тогда во что мы с ней влипли.
– Погоди, до второго вопроса еще дойти надо… Значит, врет или не врет. Ты, с одной стороны, ей веришь, но что-то тебя смущает?
– Да в том-то и дело, что верю… Да и зачем ей было меня обманывать? Никакого смысла! У нее действительно беда, она убила – или считает, что убила, – какого-то мужика и просит помочь замести следы. Зачем меня водить за нос?
– Может, она просто мифоманка? У мифоманок часто бывает повышенно-честное выражение лица…
– У нее не повышенно-честное! У нее доверчивое, открытое, искреннее!
– Ты часом не влюбился? – осведомился Кис.
Реми промолчал.
– Ну-ну. Как я понимаю, сомнения у тебя по поводу доверчивой и искренней начались именно в квартире? Сбежавший труп, мытые чашки, чистая ваза, нетронутый кружочек в пыли – да? В показаниях не уверена, куда упал да как упал, где чего стояло – так? Значит, тогда сформулируем вопрос таким образом: могла ли она привести тебя не в ту квартиру? И если да, то зачем?
– Не имею представления…
– Допустим, испугалась, что ты слишком сильно впутываешься в это дело, слишком конкретно… Это в ее планы не входило. Она тебя не знает, не доверяет до конца. И с ходу ведет тебя не туда, где совершилось убийство. Как тебе такой расклад?
– Туго. Я предложил ей конкретную помощь: ладно, отпечатки – могла бы и сама справиться, но я предложил ей вынести труп! Если она пришла ко мне – значит, больше не к кому было. И если она уклонилась от моей помощи – то как же она будет выкручиваться? Я ведь ей объяснил: тело не поднять в одиночку, тем более мертвое. Она должна была воспользоваться такой возможностью! Поверь мне, она умирала от страха в этой квартире! Нет, квартира та.
– Примем за рабочую версию. Значит, квартира – та, но трупа нет. И следов нет. Кто-то пришел после нее? Вынес труп, замел следы? Или труп – не труп, а прочухался и куда-то смылся? Может, в больницу потопал? Или «Скорую» вызвал?
– Она пульс пощупала, сердце послушала, даже веко подняла! Говорит – был мертв.
– Что она в этом понимает? Нагляделась, как это в кино делают! Она же не медик! Тоже мне, пульс пощупала! Надо уметь прослушивать пульс!
– Ты считаешь?.. Почему бы и нет… Она могла ошибиться! А мужик был просто без сознания!
– В таком случае вы сильно рискнули, пойдя в эту квартиру. Хозяин скорее всего уже на ногах: посудку прибрал… На вазе, говоришь, следов нет?
– Ни крови, ни вмятины.
– Слушай, друг мой Реми, не могла она насмерть угробить мужика, не помяв бок у вазы! Я знаю эти китайские вазы с медной проволочкой в керамике – они не бьются, а продавливаются! Не могла она не помять бок! Она тебе как сказала, крови было много?
– Нет, мало. Но она, кажется, ничего толком не помнит с перепугу. Кстати, я выковырял грязь из паркетных щелей в том месте, где он, по ее словам, упал. Можешь сделать анализ на кровь?
– Давай.
Реми протянул приятелю целлофановый пакетик, и Кис исчез в своем «офисе» на несколько минут.
– Ничего, – вернулся он. – Нет крови.
– Ну да, если было немного, запеклась в волосах…
– Короче, – заключил Кис, – не ломай себе голову. К счастью, эта твоя Ксюша никого не убила…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19