суть в том, что сперва мы сами должны освободиться, чтобы не испортить им похлебку, когда настанет час писать заповеди / Хрен ядреный и ракушка кудрявая, сказала Людмила / Ты это выражение употребляешь на каждом шагу, не знаю, чувству ешь ли ты, что оно изрядно грубое / Андрес и Патрисио сказали, что оно очень стильное / Ты прибереги его для особых случаев, и, кстати, заметь, «хрен» звучит лучше, чем «член», в разговоре людей вроде нас с тобой, и теперь этими словами не стоит злоупотреблять, но при случае, полечка, ты не дрейфь, в конце-то концов, «хрен» славное словечко, более теплое, чем, например, «пенис», это уже прямо из трактата по анатомии, или «мужской член», что всегда напоминает мне о чем-то торжественно академическом. Теперь заметь, что если я в чем-то прав, так это в том, что, употребляя эти словечки, то есть целуя твою ракушку, а не влагалище, мы разбиваем вдрызг другую сторону, сторону Гада, потому что и в языке, полечка, есть свои муравьи-лазутчики, и нам недостаточно сбить спесь с Гадов, если мы останемся узниками системы, – вот теперь в уругвайских, перуанских или буэнос-айресских романах, очень революционных на взгляд извне по своей теме, читаешь, например, что у какой-то девушки сильно волосатая вульва, как будто можно произнести это слово или хотя бы подумать его, не приняв внутренне всю систему, и заметь, что мой друг в конечном итоге доволен беседой с Лонштейном, кое-что он, кажется, себе уяснил, и вдобавок, уж не знаю, как это получше сказать, тебе тоже придется все это понять, не включаясь самой / Блуп, сказала Людмила, на самом-то деле только ребятня непрестанно употребляет сексуальные термины, взрослому они ни к чему / Конечно, полечка, но при случае ты вот это назовешь яички или ядра, и баста, это не лучше и не хуже, чем тестикулы, равно как ракушка очень красивое слово, если подумать, это сама суть картины Боттичелли и, если угодно, всех чувственных и эстетических ассоциаций, и мы трахаемся, ты и я, мы трахаемся, и, когда я читаю, что кто-то там соединяется или совокупляется, я спрашиваю себя, такие же это люди, как мы, или у них есть особые привилегии / Ну и ладно, я это называю «заниматься любовью», так мне больше нравится, и это годится для многих языков и напоминает о важности этого, о таинстве, ведь мы действительно занимаемся этим, бросая вызов смерти, как бы говоря ей, что она вонючая свинья, ну и пока довольно, хочу кофе, пусть без молока, и мне обещали печенье.
– В нашем языке – и не только в Рио-де-ла-Плата – большая проблема это обозначение зада, – размышлял вслух Маркос, глядя на зад Людмилы, которая в свой черед глядела в окно и с восторгом обнаружила напротив скобяную лавку. – Не знаю, полечка, как вы там, у себя, с этим управляетесь, но у нас это вызывает большие споры. Зад – слово родовое, оно также годится как улучшенное и чисто народное обозначение ягодиц, в которых ощущается нечто мясницкое, но главная проблема это анус, термин отвратительный, если они такими бывают.
– Тут напротив скобяная лавка, – сообщила Людмила…
– Нет ты просто потрясающая женщина, – сказал Маркос.

* * *
Она не очень-то соображала в столь поздний час после выпитого вина и от усталости все тяжелей повисала на мне, когда мы шли по мосту и я говорил о Фрице Ланге и о мадемуазель Антинее, спрашивая себя, дадут ли нам номер в отеле «Террасе» – мы же бесчемоданные и явно парочка, как сказал бы раввинчик, – но когда старикашка портье узрел уголок пятидесятифранкового билета, самый лучший и, конечно, с ванной, на самом верхнем этаже с балконом, так, мсье, видимо, знает наш отель, разумеется, знаю и рекомендовал его многим друзьям, вы не беспокойтесь, мы уйдем до завтрака и до смены караула, сдачу оставьте себе, а впрочем, и все пятьдесят, только дайте мне самый лучший номер и не забудьте про балкон и про минеральную воду, ах да, и мыло – французская скупость в этих случаях беспредельна, – мыло и полотенца для двоих. Зачем, спросила еще до того, еле шевеля языком, Франсина, лучше возьмем такси, и ты поедешь ко мне, пришлось ей объяснить, мы как раз шли по последнему пролету моста, и я смотрел на балконы отеля, зная, что Франсина не подозревает, что я веду ее туда, в номер с балконом и видом на некий особый город, который хочу ей показать, так будет лучше, детка, время от времени номер в отеле – это мини-терапия; незнакомая мебель, безответственность, поразительный факт, что утром ты уйдешь, оставив все в беспорядке, только вдумайся в эту потаенную метафизику, все в беспорядке, и никто тебя не упрекнет, никто не скажет «да вы просто дурно воспитаны, кто ж это выходит из дому, оставив мыло на ночном столике и полотенце на оконном шпингалете», пойми, что, когда я сплю в твоем доме, я очень боюсь, принимая душ, забрызгать зеркало, вешаю каждую вещь на предназначенный для нее крючок, и все равно я прекрасно помню, как однажды утром ты любезно упрекнула меня, что я перепутал зубные щетки, это, видимо, было для тебя непереносимо.
– Да нет, я думала, что должна тебе сказать, не более того, ведь если я дала тебе щетку и полотенце, так это затем, чтобы ты ими пользовался.
– Мы уже возле отеля, детка, теперь проблема попасть туда без вещей, потому что это отель комильфотный, не думай, владелец гарантирует соблюдение уймы иудео-христианских ценностей, а значит, парочкам на час или на ночь voll verboten , но сейчас ты увидишь, как упомянутые ценности уступают территорию другим ценностям с цифирками и портретом кого-то в парике, Вольтера, или Людовика Четырнадцатого, или Мольера, ты можешь наблюдать за этой процедурой, сидя на диване, – в таких переговорах дамы не участвуют, но сидят, скромно потупясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111