– Глядите! Эти два «гомика», что там идут, это Энрике и Негр, друзья покойного.
«Гомики» подходят к дому и, увидев, что там полно карабинеров и детективов, обмениваются следующими комментариями:
– Боже мой! Я, кажется, сейчас сойду с ума, да, да, сойду… Могла ли я подумать, что беднягу Маноло отправят на тот свет!
– И я тоже, и, если бы здесь не собралось столько настоящих мужчин, я бы ни за что не подошла сюда.
Затем, сообразив, что, если они слишком приблизятся к месту преступления, их могут задержать, оба повернули обратно, отчаянно вихляя бедрами… Ну и ну!
– Забавно, – сказал Маркосу Патрисио, – эта ночь получается совсем не такая, как я себе представлял, даже похищение Гада не такое. Всегда все происходит иначе, и очень хорошо, Сусанита, что ты вклеиваешь в книгу Мануэля сообщения, совершенно не связанные с тем, что ты думала, когда покупала этот синий альбом на улице Севр.
– Ты романтик, – сказал Эредиа, – но, говоря откровенно, я тоже воображал это похищение как цветной фильм со шпионами и драками, а тут, гляди, сидим при свече и вырезаем фигурки из бумаги, хотя, конечно, фильм еще не закончился. И покамест, чтобы дать Мануэлю кое-что посерьезней, дарю тебе, Сусана, вот эту заметку, не скрою, если ты прочтешь ее нашим блуждающим французикам, ты доставишь мне большое удовольствие в такой день, ох, долго я его ждал.

URUGUAY

– Но ведь две колонки мелким шрифтом, – возроптала Сусана, – да еще при таком ужасном освещении, че. Ну ладно, освобождение бразильского консула, похищенного тупамаро, обращение его жены по радио и телевидению, безутешный хор лягушек-гуманистов, негодующих, что политические организации прибегают к похищениям, чтобы вызволить политзаключенных, – сказала Сусана железным тоном учительницы, подводящей к самому трудному пункту теоремы, тут еще напечатано письмо, полученное женой бразильского консула перед тем, как тупамаро возвратили ей мужа, вот оно: «Сеньора Апарасида Гомиде, Ваши страдания и страх известны всем. Пресса и радио ежедневно освещают Вашу драму: Ваш муж, дипломатический работник за рубежом, был похищен и, таким образом, оказался замешан в события политического характера. Сеньора, не одни Вы плачете. Однако о моем страдании и моем страхе не говорит никто. Я плачу в одиночестве. У меня нет Ваших возможностей заставить себя услышать, тоже сказать, что «сердце мое разрывается» и что «я хочу снова увидеть моего мужа». Ваш муж жив, с ним хорошо обращаются. Он вернется к Вам. Мой муж скончался от пыток, умерщвленный молодчиками Первой армии. Он был убит без суда и без приговора. Я потребовала выдать его тело. Никто меня не услыхал, даже Комиссия по защите прав человека. Я не знаю, что с ним сделали и куда выбросили. Его звали Марио Алвеш де Соуса Виэйра, он был журналист. Он был схвачен полицией Первой армии 16 января этого года в Рио-де-Жанейро. Его привели в казарму военной полиции, где жестоко избивали всю ночь, насаживали на зазубренный кол, сдирали кожу со всего тела металлической щеткой, потому что, он отказывался давать сведения, которых требовали палачи. Заключенные, приведенные в пыточное помещение, чтобы вымыть пол, весь в крови и экскрементах, увидели моего мужа в агонии, кровь лилась у него изо рта и из носа, он лежал на полу голый, задыхался, просил пить. Военные палачи, пересмеиваясь, запретили оказать ему хот малейшую помощь».
– Все понятно, – сказал Ролан, – зa va comme ?a .
– Ах нет, уж я закончу, – сказала Сусана, гневно посмотрев на него. – «Я знаю, сеньора, что Вам не понять моих страданий, ибо для каждого его горе больнее, чем горе другого. Но надеюсь. Вы поймете, что обстоятельства, приведшие к похищению Вашего мужа и гибели под пытками моего мужа, одни и те же; необходимо осознать, что насилие-голод, насилие-нищета, насилие-угнетение, насилие-отсталость, насилие-пытка ведут к насилию-похищению, к насилию-терроризму, к насилию-геррилье; и очень необходимо понять, кто более виновен в насилии – те, кто доводят людей до нищеты, или те, кто с нею борются. Ваше отчаяние и Ваше горе показывают, что Ваш муж был любящим главой семьи, что Вы страдаете из-за его отсутствия и что его жизнь для Вас драгоценна. Марио Алвеш также был любящим главой семьи, мне также его недостает. У него осталась дочь, которую он обожал; он был умен, образован, добр, он никогда никого лично не обидел. Он погиб из любви к угнетенным, к жертвам несправедливости, к тем, у кого нет голоса и нет надежды. Он боролся за то, чтобы огромные материальные и человеческие ресурсы нашей родины шли на благо всем. Горячо желаю, чтобы было достигнуто соглашение, желанное для Вас и для тупамаро. Подпись: Дилма Борхес Виэйра».
– Уже светлеет, – сказал Эредиа. – Бери клей, милочка, а я приготовлю для вас утренний кофе, самый вкусный, особенно когда его готовит бразилец.
Голос его звучал странно, был словно не его, также и походка, когда он, повернувшись спиной ко всем, почти побежал на

* * *
.Теперь надо пройти по мосту; это нетрудно, мост всего в нескольких метрах от отеля, город, как обычно, исподтишка обдает утренней суетой, небо серое, низкое, дождливое, запах горящей нефти, режут глаза афиши, этот цирк, каждую неделю меняющий рекламы – электроплиты, мебель в рассрочку, «рено», «филипс», агентства по продаже недвижимости, изъеденные временем образцы товаров, старинные порталы «Manufacture d'lnstrunents dе Chirurgie en Caoutchouc et Plastique» , вывеска «Отель Террасе», мост, ведущий на площадь Клиши, на другую сторону; ничего не стоит пройти через мост, две дорожки с перилами для пешеходов, от гибели под колесами их охраняют муниципальные постановления, штрафы и другие наказания;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111