Вчера я видел его, он долго смотрел на меня, потом резко
повернулся и ушел. Мне кажется, что он уже не так интересуется нами, что
ходит сюда по привычке. И поскольку единственное, что я могу делать - это
думать, я много думаю о нем. Мне приходит в голову, что вначале мы еще были
соединены, и он чувствовал себя больше чем когда-либо связанным с
неотступной тайной. Но мосты между ними разрушены, ибо то, что было его
наваждением, стало теперь аксолотлем, чуждым человеческой жизни. Я думаю,
что вначале я мог еще в какой-то степени стать им, - ах, только в какой-то
степени, - и поддерживать в нем желание узнать нас получше. Теперь я
окончательно стал аксолотлем, и если думаю, как человек, то это лишь потому,
что все аксолотли в своей личине из розового камня думают, как люди. Мне
кажется, что из всего этого мне удалось сообщить ему кое-что в первые дни,
когда я еще был им. И в этом окончательном одиночестве, - ибо он уже не
вернется, - меня утешает мысль о том, что, может быть, он напишет про нас,
- веря, что придумывает, напишет рассказ про аксолотлей.

1 2 3