А вот кто вторая? И что значит фраза: «Все их станет нашим»? О чем это идет речь?
Но расспросить Диму подругам помешали доктора. Они явились, как всегда, некстати. Леся еще со школьных лет заметила, что врача можно ждать часами, изображая из себя безнадежно больную. Но стоило маме заварить для болящей дочурки вкусного чаю с лимоном, поджарить курочку и стоило Лесе сесть в кровати, выклянчив разрешение включить на двадцать минут телевизор, как доктор — вот он, тут как тут. Стоит на пороге и садистски улыбается. И извольте выключать телевизор, откладывать в сторону курочку и оставлять чай остывать.
Вот и прибывшие доктора улыбались, как показалось подругам, также садистски. И вопросы они начали задавать самые неудобные:
— Ну и кто из вас его так отделал? — спросил врач, едва тело Димы погрузили на носилки.
— Мы тут ни при чем! Когда мы пришли, он уже лежал тут.
Врач многозначительно посмотрел на часы, которые показывали половину шестого утра. Потом на окровавленный пол, где только что загибался Дима. А потом снова перевел тяжелый взгляд на подруг.
— Учитывая, что на пострадавшем имеется характерное ножевое ранение и, кроме того, ему нанесен по голове сильный удар тяжелым тупым орудием, а других свидетелей нет, да и вы не знаете, как все произошло, я вынужден сообщить о случившемся в милицию.
— А мы тут при чем?
— В милиции разберутся!
Вот так и получилось, что утро подруги встретили совсем не так, как намеревались. Не в собственных уютных кроватках, а на тюремных нарах. Собственно до нар дело не дошло. Менты проявили редкостную сознательность и порядочность. И не стали довольствоваться первыми попавшимися подозреваемыми, чтобы сделать из них преступников и отправить за решетку. Вместо этого они, приехав к Мане домой, проверили, был ли совершен с ее телефона звонок на домашний аппарат Киры.
Впрочем, сами подруги в этом большого смысла не видели. Ведь Кира и сама могла бы, убив Диму, позвонить к себе домой, чтобы обеспечить какое-никакое прикрытие. Но ментам подруги о своих рассуждениях ничего не сказали. Они же не дурочки! Хотя менты оказались очень даже симпатичные. Милые такие ребята. Чуточку дубоватые, но при этом старательные и усердные.
— А телефон вашей знакомой у вас самих есть?
До подруг медленно доходило, что менты имеют в виду Машу.
— Есть! — обрадовалась Леся. — Есть! Есть!
— А позвонить вы ей не пробовали?
— Нет!
— А почему?
Этот вопрос поставил подруг в тупик. В самом деле, почему? Не сообразили. Голова другим занята была. Не каждый день полумертвых знакомых с окровавленными головами находят. Не привыкли.
Впрочем, телефон Мани был то ли выключен, то ли вообще уничтожен. И менты приступили к осмотру места преступления.
— Даже удивительно, какие молодцы! — прошептала Кира. — Экспертов вызвали! С целым чемоданчиком прибамбасов!
— Ага. И фотографа!
Следственная группа работала дружно. И очень скоро стало ясно, что кроме Мани, Димы и двух подруг в домике этой ночью побывал еще один человек. Его следами было буквально усеяно все вокруг.
— И вокруг дома он бродил. И внутрь зашел.
— Как зашел?
— Обыкновенно. Через дверь.
— А кто это был? — продолжала интересоваться Кира.
— Мужчина или женщина? — конкретизировала вопрос Леся.
— Следы тридцать девятого размера, — пожал плечами эксперт. — Так что могут принадлежать как некрупному мужчине, так и рослой женщине. Но лично я склоняюсь к мысли, что это был мужчина.
— Почему?
— По отпечатку подошвы. На нем суровые ромбы. На женских подошвах обычно изображают что-то более легкомысленное. Звездочки, какие-нибудь цветочки или листочки.
Подруги покосились на собственные подошвы. Верно, у Киры оказались звездочки. А у Леси ушастые зайчики.
— Где ты только покупаешь такую обувь? — проворчала Кира, так как в данный момент была в спортивных тапочках Леси (свою собственную распаренную обувку она оставила дома у подруги до лучших времен).
— В «Заневском каскаде».
— И что, там она вся с такими узорчиками?
— Не знаю, — откликнулась Леся.
— А что еще там было?
— О! — оживилась Леся. — Там же распродажа летних коллекций.
— Всех? — замерла Кира.
— В каждом магазине скидки.
— Ай!
— До семидесяти процентов.
— Ой!
— Вот эти черевички, которые на тебе, я купила всего за триста рубликов вместо положенных пятисот.
— Ах! И ты молчала!
— Я забыла.
— Такие вещи нельзя забывать! Не сказать лучшей подруге о начавшейся распродаже! — убивалась Кира. — Я тебе этого не прощу!
— Кира, я собиралась, честное слово!
— Не верю!
— Кира! Не злись! Тебе нравятся эти тапочки, которые на тебе?
— Шутишь? Да они просто чудо! Мягкие, ходишь, словно босиком. Ноге приятно. И вид прикольный.
— Бери их себе! Дарю.
Некоторое время Кира молчала, осмысливая размер щедрости подруги. Но потом на ее лицо вновь набежала туча.
— Ага, мне даришь одну пару. А сама сколько купила?
Леся попыталась спрятать глаза, но получилось только хуже.
— Сколько? — допытывалась у нее Кира. — Пять пар? Нет? Больше? Шесть? Тоже нет? Семь? Нет?! Леся, ты меня убиваешь! Неужели десять?
— Двенадцать, — прошептала Леся, чувствуя себя последней негодяйкой.
Кира замолчала, не в силах осмыслить силу нанесенного подругой предательского удара. Этим молчанием воспользовался эксперт. Он уже некоторое время тщетно вслушивался в разговор двух подруг. Но затем, отчаявшись уловить в нем хоть какой-то смысл для расследования, перебил:
— Дорогие девушки, вам интересно выслушать меня насчет преступника или вы продолжите обсуждать проблему с обувью?
— Конечно, нам интересно вас слушать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15