бормотала она, вытряхивая на кровать весь наш гардероб.
– Если мы напялим на себя что-то бесформенное и намотаем на головы какое-нибудь подобие тюрбана, то можем сойти за местных старух. К ним тут относятся с большим почтением..
– А старушки ходят тут по ночам одни? – спросила я, тоскливо перебирая наши шмотки.
– Вот, вот! – обрадовалась Мариша. – Вопрос по существу. Думаю, что одной из нас придется сменить не только возраст, но и пол.
– И переодеться в мужа данной старушки? – догадалась я.
– Для этого потребуется халат, длинная борода, и вообще вряд ли получится. Ведь мужчины тут лиц не прячут, это тебе не пустыня.
А сколько грима на мою физиономию ни положи, все равно я на старичка буду мало похожа.
– Ты напрасно себе льстишь, – заявила мне Мариша.
– Надо только чуточку постараться, и все будет в порядке.
– Все равно стариком я быть не согласна, – решительно отказалась я. – Если нас остановят, то именно мне придется объясняться, а я поместному ни бум-бум.
– Ты всегда можешь прикинуться глухим, – великодушно предложила Мариша, но я твердо стояла на своем.
– Ладно, – с тяжелым вздохом согласилась моя подружка. – Пусть будут две старушки.
Старушки тоже могут быть глухими, к тому же здесь женщину вообще за человека не считают, поэтому вряд ли обратятся с вопросом.
Мы намотали на себя несколько слоев гостиничных полотенец, а сверху напялили самое темное и бесформенное, что у нас было с собой.
Мариша натянула на себя длинный синий сарафан, прикрыв его вырез черной кофтой.
Когда она согнулась и закашлялась, то эффект был потрясающий.
Казалось, что передо мной стоит столетняя старушенция, которую лучше вообще не трогать, а то рассыплется от времени.
Я выбрала для себя черную юбку в складку, которая за счет намотанных на заднице полотенец несколько перекосилась.
– Будешь делать вид, что тебя радикулит скрутил, – посоветовала мне Мариша.
Под юбку я надела синюю ночную рубашку, которую кто-то забыл в нашем номере, а поверх всего этого меховую накидку с кресла.
В темноте она легко сойдет за безрукавку.
Волосы мы обильно припудрили нашедшимся у Мариши в сумке тальком, сразу же постарев на несколько десятков лет.
После этого я скособочилась, как только могла, и заковыляла по комнате, переваливаясь с ноги на ногу, как утка.
– Блеск! – заключила Мариша.
– Теперь тебе бы еще палку, но ее мы найдем на улице. При этих словах мне стало тоскливо.
– Да чего ты трусишь, – убеждала меня она.
– Если наша блондинка не боится ходить одна по улицам, то чего же нам с тобой бояться?
– У нее пистолет, – плаксиво протянула я, но в это время раздался щелчок замка в соседней двери.
– Пора! – заключила Мариша. – Главное – не забывай ковылять.
Мы выскользнули в коридор, но Оксаны там не было.
Вместо нее обнаружилась какая-то особа в темной одежде, которая спешила к пожарной лестнице.
– Пошли за ней, – потянула меня за рукав Мариша.
– Все это выглядит очень странно.
В этом я с ней была полностью солидарна. Две старухи в длинных юбках, карабкающиеся в ночи по шаткой пожарной лестнице, и в самом деле выглядели бы в глазах отдыхающих весьма странно. А отдыхающих, как назло, было много.
– И чего они все выползли? – злобно бормотала Мариша себе под нос. – Уже спать давно пора. Просто столпотворение какое-то.
Мне было не до обсуждений странностей наших соседей.
Я была занята тем, что старалась не потерять из виду ту особу в черном, которая выскользнула из номера Оксаны и которую Марише приспичило преследовать.
Особа оказалась на редкость проворной и к тому же постоянно смотрела вверх.
Поэтому ползти за ней по лестнице и оставаться при этом незамеченными оказалось невозможно.
– Бегом к лифту! – скомандовала я и первой припустила вперед.
Мариша скакала следом, бубня что-то о необходимости соблюдения осторожности. К лифту мы подлетели как раз, когда из него выходила целая группа туристов с фотоаппаратами и кинокамерами.
Я не успела затормозить и на полном ходу врезалась головой в живот какого-то упитанного дядьки.
Судя по тому, как он охнул, удар был болезненный. Его жена истерично заверещала, но тут, на наше счастье, подоспела Мариша, которая, не особенно вслушиваясь в вопли женщины, запихала меня в лифт, вытолкав оттуда оставшихся туристов, и нажала кнопку первого этажа.
– Ты заметила, что один нас все время фотографировал? – обратилась она ко мне.
– Тебе показалось, – заверила ее я, испугавшись, что после ночной слежки, если мы останемся живы, нам еще предстоит выкрадывать пленку из номера не в меру ретивого туриста.
Но на препирательства о том, кто из нас прав, времени уже не оставалось, так как лифт остановился на первом этаже.
Мы из него вышли и оказались в холле.
– Хромай! – приказала мне Мариша.
Я послушно захромала.
Но вместо благодарности услышала:
– Что ты еле тащишься?! Так мы вовек не догоним ту бабу.
Я начала хромать быстрей, зрелище, должно быть, было душераздирающим, потому что администратор и присутствовавшие гости провожали нас сочувствующими взглядами, а швейцар даже открыл для нас дверь, чего обычно делать всячески избегал.
Выскочив из гостиницы, мы с Маришей мигом забыли о своих хворях и припустили бегом, провожаемые удивленными взглядами все тех же постояльцев.
К пожарной лестнице мы подоспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как наша подопечная спрыгнула с нее и, выбрав самый темный и несимпатичный переулок, устремилась в него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17