Огонь почти погас, только редкие красные искры пробегали среди пепла; в комнате было холодно, но в данный момент молодую женщину это не заботило. Ее мир заиграл такими красками прошлой ночью, что никакие неприятности не могли замутить их. Немного беспокоило только, что они заняли ложе Этель, но Кэтрин сильно подозревала, что старушка была бы весьма-весьма довольна таким поворотом событий.
Сидя на краю ложа, она высоко задрала подол рубахи, взяла чулок, сунула в него пальчики ноги и принялась медленно натягивать его на икры, не сводя глаз с Оливера. Дойдя до колена, остановилась, кинула в рыцаря красной подвязкой и спросила:
– Интересно, получится ли из тебя хорошая прислужница?
– У меня мало опыта, зато большие амбиции и огромное желание учиться, – весело ответил он и кинулся помогать натягивать чулок до конца и закреплять его подвязкой. Разумеется, как и предполагала Кэтрин, на этом Оливер не остановился. Его пальцы скользнули выше, что было очень приятно, но она слегка подпрыгнула, когда почувствовала укол отросшей за ночь щетины на подбородке.
– Пресвятая Дева! – раздался снаружи голос Этель. – Я надеялась, что если оставлю вас вдвоем на ночь, то смогу получить обратно свой дом хотя бы к утру!
Оливер подскочил, как ужаленный, и запутался в пучках сухих трав, привязанных к балке. Его окатило ароматным дождем сухих листьев. Кэтрин на мгновение застыла в позе опрокинутого краба, но тут же выпрямилась и быстро натянула рубашку на колени.
Этель сняла занавес с крючков, тяжелой поступью вошла в комнату, метнула на парочку ядовитый взгляд и саркастически заметила:
– Святые мощи! Если уж вы тут зажигали друг друга, могли бы позаботиться и о моем очаге!
В пронзительных глазах старухи прыгали искорки, но Кэтрин чувствовала, что Этель по-настоящему раздражена. Оливер, похоже, тоже. Он уже успел накинуть на себя набедренную повязку и рубаху, а теперь быстро натянул штаны, набросил тунику и принялся раздувать почти угасший огонь. Кэтрин виновато покосилась на рыцаря и взялась за платье.
– Коли собираетесь жить тут, то подыщите местечко для собственного тюфяка, – буркнула Этель. – Или вы так далеко не заглядываете?
Она опустилась на стул и уставилась на угли. Замечание было сделано настолько сварливым тоном, что Кэтрин даже усомнилась: неужели она ошибалась, и Этель на самом деле в голову не приходило свести их с Оливером?
– Честно говоря, мы пока еще не успели, – довольно спокойно заметил рыцарь, бережно подкладывая на угли сухие веточки, но в его взгляде, устремленном на очаг, промелькнула настороженность.
– Ха! А следовало бы.
– Всему свое время, – сказала Кэтрин, нахмурившись. Этель пожевала губами и скривилась.
– Время и прилив никого не ждут. Ни мужчин, ни женщин, – многозначительно добавила она.
Оливер осторожно подул на угли, и вскоре тонкие язычки пламени с треском лизнули хворост. Оставив их разгораться, рыцарь извлек из угла комнаты сверток и вручил его Этель.
– Что это?
– Твой подарок на Двенадцатую ночь. Вручаю сейчас, чтобы исправить настроение. Извини, что не дали тебе лечь в постель минувшей ночью.
– Я не подкупаюсь, – хмуро глянула на Оливера старуха, но тут же принялась распаковывать сверток, отмахнувшись от наклонившегося, чтобы ей помочь, рыцаря со словами: – Сама справлюсь.
Кэтрин обреченно возвела глаза к потолку и поставила на огонь котелок. Этель всегда ворчит по утрам, но сегодня это было что-то невероятное.
Оливер купил старой женщине длинную зеленую накидку из тонкой мягкой шерсти. Она была теплее плаща, потому что надевалась через голову, при этом складки ткани закрывали и грудь, и спину. Кроме того, отпадала необходимость бороться с заколкой.
– Очень нужно было разоряться на всякие излишества для меня, когда твой собственный плащ больше напоминает сито, – пробурчала Этель, но глаза ее вроде бы слегка блеснули.
– Графиня обещала подарить мне плащ на Двенадцатую ночь, – пожал плечами Оливер. – Кроме того, за участие в эскорте королевы мне выплатили еще одно дневное содержание. Не заглядывай дареному коню в зубы.
– Ладно, мальчик, тогда спасибо. Но все же у тебя больше денег, чем разума.
– А у тебя больше гордости, – парировал Оливер и на этот раз заставил-таки Этель сидеть тихо, пока раскалывал застежку на ее плаще и бережно набрасывал мантию.
Здоровая рука Этель скользнула по мягкой зеленой шерсти.
– Твой отец гордился бы тобой, – тихо проговорила старуха. – Он никогда не скупился по отношению к тем, кого кормил и одевал, упокой Господи его душу.
– Аминь, – сказал Оливер, но про себя подумал, что вряд ли душа его отца найдет успокоение, пока в его замке сидит чужестранный наемник. Каждый раз, когда захватчик входит в церковь, он попирает ногами камень на его могиле.
Над водой в котелке начал подниматься пар. Кэтрин приготовила на всех напиток из бузины и шиповника, подслащенный медом. Этель сделала первый глоток согревающего питья, вздохнула и закрыла глаза.
– Сказать вам, почему я превратилась в такую сварливую старуху?
– Я не заметил особого превращения, – начал было Оливер, но тут же посерьезнел, потому что Этель резко подняла веки и послала в его сторону предостерегающий взгляд. – Наверное из-за нас с Кэтрин, потому что мы украли твою кровать и стали любовниками?
– Глупости, – покачала головой Этель. – Я надеялась на это с того самого дня, когда ты рассказал мне о ней. Иногда приходилось прилагать массу усилий, чтобы попросту не столкнуть ваши упрямые лбы друг с другом. Нет, меня вывел из себя твой глупый молодой напарник.
– Гавейн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165