Ушел в ванную, заперся там, сел на стульчак и всласть поплакал.

Часть 2
1
На следующий день Мона вернулась домой сияющая.
– Представляешь, я нашла работу. Постоянную! Я тоже просиял:
– А что ты будешь делать?
– Подожди, я чуть переведу дух. – Она упала в кресло, отчаянно обмахиваясь. – Я только что шла мимо «Маньяно» и знаешь, кого я встретила? Лауру Обэнкс.
– Лауру Обэнкс?
– Я сразу ее узнала, но не хотелось здороваться первой. В Голливуде никогда не знаешь…
– И она тебя узнала?
– Узнала – не то слово. Ты бы подумал, что я ей сестра, по которой она безумно соскучилась. Я просто обязана была зайти с ней в «Никербокер» выпить по рюмочке, возражений она и слушать не стала. Начала рассказывать, что тогда у миссис Смитерс не успела со мной толком поговорить и что уже спрашивала себя, куда же я пропала, ей ужасно интересно, что со мной и как мои дела.
– Если это ее занимало, могла бы тебя найти, – заметил я. – Могла спросить миссис Смитерс.
– Да это просто обычная болтовня, но дай я расскажу до конца. Ее дублерша как раз подписала постоянный контракт с «Ферст Нейшн», и мне Обэнкс предложила занять ее место. Тридцать пять зеленых в неделю.
– И это и есть твоя работа? Дублершей?
– Ну разумеется.
– Ну ты и влипнешь, если согласишься, – сказал я.
– Ты одурел? Я буду на постоянном окладе, деньги каждую неделю.
– Тут-то собака и зарыта. Какие у тебя останутся шансы на кино, если станешь чьей-то дублершей? Тебе уже никогда ничего не добиться.
– Как видишь, предыдущей дублерше Обэнкс удалось. Я ведь говорю тебе, она как раз подписала контракт.
– Это удается одной из тысячи. Одной из двадцати тысяч.
Мона посмотрела на меня и ухмыльнулась:
– Забавно, что именно ты мне это говоришь.
– Я здесь достаточно давно, чтобы кое-чему научиться, – сказал я. – Если ты согласишься на это место, можешь послать своей карьере прощальный поцелуй.
Встав, она долго смотрела на меня. От радостного возбуждения и следа не осталось.
– Одно только вы забыли, мистер Карстон, – сказала она сдавленным голосом. – Что нам нужно что-то есть.
В тот вечер она ушла на работу, оставив меня одного – впервые со дня нашего знакомства. Я написал письмо домой, но не думал, о чем пишу, писал машинально и без удовольствия. В комнате было тихо и пусто. Закончив, набрал номер миссис Смитерс, но на станции мне опять ответили, что аппарат отключен. Позвонил в справочную и попросил новый номер, но там очередная барышня сообщила мне, что никакого нового номера у них не значится. Поэтому я решил, что миссис Смитерс все еще не вернулась. Попытался поймать несколько станций по радио, но слушать было совершенно нечего. Прикинул, не сходить ли в кино, но сказал себе, что не хочу я видеть никаких фильмов, что буду чувствовать себя еще хуже, когда увижу, как люди на экране делают то, что хотел делать я сам. От дверей в кухню донесся какой-то шум. Я подошел к черному входу и открыл дверь.
– Боже ты мой!
Там стояла Дороти. На ней были мужская рубашка, мужские брюки, а на ногах – какие-то стоптанные ботинки.
– Ну и ну, – сказал я, закрыв дверь. – Откуда ты взялась?
– Я сбежала, – ответила она. – Найдешь что-нибудь поесть?
Я поджарил ей яичницу и сварил кофе. Она рассказала, что уже два дня как сбежала из-за решетки и что появилась бы здесь раньше, но приходилось держаться окраин, где не так людно. Еще она сказала, что чуть не загнулась, пока выбиралась из тюрьмы. В Бейкерсфилде угнала «форд» и на нем добралась сюда.
Поражали ее полное спокойствие и отсутствие всяких следов этого путешествия. Если бы не рвань, надетая на ней, она была бы все той же Дороти, которую я знал.
– Что с Моной?
Я рассказал, что она нашла работу, место дублерши Лауры Обэнкс. Дороти была в восторге.
– Ну а ты? У тебя что-нибудь получается?
– Гм… пока нет.
– Ничего, – сказала она, – только не сдавайся. Что если ты сваришь мне еще кофе?
Я приготовил вторую чашку.
– Как тебе удалось улизнуть? – спросил я.
– Это долгая история…
– И что ты собираешься теперь делать?
– Ну, двинусь дальше.
– Куда?
– Не знаю.
– Я был бы рад, если бы ты могла остаться здесь, – сказал я, – но тут тебя сразу найдут. Не боишься, что тебя поймают?
Она покачала головой:
– Я слышала, что с женщинами, пытавшимися дать деру, обходятся не так жестоко, как с мужчинами. Но все равно каждый день на свободе – подарок судьбы.
– А ты не хочешь вернуться домой, в Огайо?
Личико ее погрустнело:
– Ну нет, здесь мне безопаснее, чем там. Нет, домой я уже не вернусь никогда.
Она допила кофе.
– Ты бы не мог ссудить меня деньгами? Не знаю, смогу ли я их когда-нибудь вернуть, но постараюсь.
– Мне очень жаль, но я на мели. С деньгами у нас совсем туго. У меня всего шестьдесят центов.
– Это мне не поможет, – вздохнула она.
Вдруг меня словно что-то стукнуло.
– Подожди здесь, не ходи никуда, – сказал я, вышел из дому через черный вход и помчался в лавку.
– Привет, как дела, наш знаменитый Бэрримор? – крикнул мне Эбби и рассмеялся.
«Когда ты узнаешь, зачем я пришел, у тебя сразу пройдет охота шутить», – подумал я.
– Мне нужны двадцать долларов, и срочно.
Мое заявление шокировало Эбби.
– У тебя свидание, да? Воспылал страстью к пухленькой блондиночке из Голливуда?
– Крайне срочно.
– Ну ты даешь, – он продолжал делать вид, что не может прийти в себя от шока. – Зачем тебе двадцать долларов? Чтобы тебя за них обманули в одном из фальшивых волшебных замков?
– Они мне чертовски нужны, Эбби.
Он пожал плечами:
– Тебе они чертовски нужны, но для меня-то это проблема. За доллар в Голливуде можно купить все, что ни пожелаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42