Сделай ударение на успехе, достигнутом в прототипах, и на том, что раньше мы всегда справлялись со всеми производственными проблемами. Сильно не углубляйся, говори быстрее. Если у тебя есть прототип или макет, можешь прихватить его с собой.
– Ладно.
– Ты сам знаешь, как это делать – распиши в розовых тонах будущее цифровой записи и объясни, что мелкие производственные недоразумения не могут быть препятствием на пути прогресса.
– Мередит согласна с этим? – спросил Сандерс. Он был слегка обеспокоен, что она будет председательствовать на совещании.
– Мередит знает, что все руководители должны выступать в оптимистическом ключе, не вдаваясь в технические подробности, – так что с ней осложнений будет.
– Хорошо, – сказал Сандерс. – Позвони мне сегодня вечером, если по твоему выступлению возникнут вопросы, – предложил Блэкберн. Или с утра пораньше. Давай поскорее с этим покончим и двинем дальше: на следующей неделе нужно уже будет предпринять кое-какие изменения…
Сандерс кивнул.
– Ты человек, в котором фирма очень нуждается, Том, – торжественно сказал Блэкберн. – Я очень благодарен тебе за все. Напоследок хочу еще раз попросить у тебя прощения…
С этими словами адвокат удалился.
Сандерс, оставшись один, позвонил в Диагностическую группу, справиться, не наметилось ли у них какого-нибудь прогресса. Но никто не брал трубку. Тогда он залез в шкаф, стоявший за столом Синди, и достал оттуда аудиовизуальные материалы: большой схематический чертеж дисковода «Мерцалка» и схему сборочной линии завода в Малайзии. Когда он будет выступать, то сможет для наглядности прикрепить эти листы на стенд.
Тут ему пришло в голову, что Блэкберн в принципе был прав и неплохо было бы иметь под рукой прототип прибора или макет в натуральную величину. Или еще проще – можно принести один из аппаратов, присланных Артуром из Куала-Лумпура.
Теперь он вспомнил, что должен позвонить в Малайзию Артуру. Сняв трубку, он набрал номер.
– Кабинет мистера Кана, слушаю вас.
– Том Сандерс говорит.
– Мистера Кана нет, мистер Сандерс, – удивленно ответила секретарша.
– А когда он будет?
– Его нет, мистер Сандерс, и я не знаю, когда он вернется.
– Понятно. – Сандерс нахмурился. Это было странно. Как мог Артур оставить завод без присмотра, пока болеет Мохаммед Джафар?
– Может быть, что-нибудь ему передать? – спросила секретарша.
– Нет, спасибо.
Положив трубку, он спустился на третий этаж и, подойдя к дверям, ведущим в Отдел программирования, сунул в щель замка свою магнитную карточку-пропуск. Карточка тут же вылетела обратно, а в окошке индикатора появился ряд нулей. До Сандерса не сразу дошло, что его пропуск по-прежнему аннулирован, но он вспомнил о чужой карточке, найденной им в коридоре, и, достав ее из кармана, сунул в щель. Двери отворились, и Сандерс вошел внутрь.
Отдел оказался пуст, хотя программисты всегда имели весьма своеобразное представление о рабочем времени, и обычно даже в полночь здесь можно было кого-нибудь застать. Сандерс прямиком направился в комнату диагностирования, где должны были находиться присланные дисководы. Здесь стояли длинные ряды невысоких столов, окруженных электронным оборудованием и демонстрационными досками. Покрытые белыми покрывалами дисководы были расставлены по столам. Яркие лампы сейчас были притушены.
Откуда-то из смежной комнаты доносились звуки рок-н-ролла. Сандерс пошел на шум и обнаружил юного программиста лет двадцати, что-то считавшего на компьютере. Рядом с ним орал транзистор.
– А где все? – поинтересовался Сандерс.
Программист поднял глаза.
– Сегодня третья среда месяца.
– Ну и что?
– По третьим средам проходят собрания АПП.
– Ах, да… ч! Ассоциация Поддержки Программистов, или АПП, была организована в Сиэтле по инициативе компании «Майкрософт» несколько лет назад и была отчасти социальным, отчасти коммерческим обществом.
– Вы не знаете, Диагностическая группа что-нибудь обнаружила? – спросил Сандерс.
– Не знаю, – программист отрицательно покачал головой. – Я только что пришел.
– Сандерс вернулся в диагностическую комнату и, включив свет, осторожно убрал белые покрывала с дисководов. На столах стояли только три разобранных аппарата; их потроха, разложенные под сильными увеличительными стеклами, были подсоединены к электронным приборам. Остальные семь дисководов, даже не вынутые из пластиковых пакетов, лежали в сторонке.
Сандерс взглянул на демонстрационные доски: одна была исписана уравнениями и торопливо нацарапанными данными; на другой была начерчена таблица дефектов:

A. Контр, несовм.?
ВЛСИ?
пит.?
Б. Дисфункц. оптики? регул, напр.? приб.? сервоприв.?
B. Лазер Р/О (а, б. в)
Г. Совокупи, мех.? v v
Д. Домовые?

Сандерсу все это мало что говорило. Он снова обратился к столам и всмотрелся в оборудование для тестирования. Оно было вполне стандартным, если не считать набора хирургических игл большого сечения и нескольких белых круглых сеточек, по форме напоминавших фотофильтры. Здесь же валялись снимки дисководов на разных стадиях разборки – группа протоколировала свою работу. Три снимка лежали отдельно, как будто представляли особое значение. Но Сандерс не смог понять почему. На всех трех фотографиях были изображены микросхемы, припаянные к зеленой плате.
Он вгляделся в дисководы, стараясь ничего не сдвинуть. Затем внимательно осмотрел аппараты, сложенные в стороне. И только теперь он заметил в герметичной пластиковой упаковке всех четырех оставшихся дисководов аккуратные проколы, сделанные иглами.
Тут же валялись шприц и раскрытый блокнот, на листке которого была выписана колонка чисел:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127