Да е
щё пыталась надавить на меня. Я не спал всю ночь. Лежал и думал. Представля
л себе, как эта девица входит в вонючую каморку, где её ждет вороватый сопл
як, который наверняка способен покалечить, а то и убить. Я думал о своей же
не и нашем годовалом малыше, о том, что есть способ уладить дело ко всеобще
му удовлетворению. Вспоминал девчонок, которых видел, когда был интерном
. Как они приползали в больницу в три часа утра, истекая кровью и слизью по
сле таких вот любительских абортов. И, не буду врать, вспоминал, как тяжко
мне приходилось в студенчестве. Однажды мы с Бетти шесть недель ждали её
менструации. Вот уж пришлось попотеть. Я-то знал, что залететь можно и дур
иком. Так почему аборт должен считаться преступлением?
Я молча курил, слушая его.
Ч Короче, встал я среди ночи и принялся дуть кофе, глядя в стену. Выпил шес
ть чашек и решил, что закон несправедлив. Врач может корчить из себя госпо
да-бога просто по глупости. Мало ли таких? Но в данном случае речь шла о бла
гом деле. Я встретил попавшего в беду пациента и отказался помочь, хотя им
ел такую возможность. Вот что меня волновало: я не стал лечить человека. Эт
о все равно что отказать страждущему в уколе пенициллина. Так же жестоко
и так же глупо. Наутро я отправился к Сандерсону, зная, что он придерживает
ся весьма либеральной точки зрения на множество вещей и явлений. Объясни
л ему, что к чему, и сказал, что хочу назначить ПВ. Сандерсон обещал лично пр
овести патоисследование и сдержал слово. Так все и началось.
Ч И с тех пор ты делаешь аборты?
Ч Да. Когда считаю, что это оправданно, Ч ответил Арт.
Мы поехали в бар в Северном районе. Это было недорогое заведение, битком н
абитое итальянскими и немецкими работягами. Арту хотелось выговоритьс
я. На него вроде как нашел исповедальный стих.
Ч Я часто думаю, Ч рассуждал он, Ч что стало бы с медициной, если бы в Аме
рике возобладала идеология приверженцев христианской науки. В прошлом
это не имело бы большого значения, коль скоро врачевание тогда было прим
итивным и мало кому помогало. Но давай представим себе, что христианская
наука стала влиятельной силой в эпоху пенициллина и антибиотиков. Допус
тим, появились общественные объединения, всячески препятствующие прим
енению этих лекарств. Допустим, в таком обществе живут больные люди, кото
рые знают, что их недуг не смертелен, и существует нехитрое снадобье, спос
обное принести исцеление. Значит, возникнет огромный черный рынок таких
снадобий, верно? Значит, люди будут колоться в домашних условиях и умират
ь от передозировок или недоброкачественных контрабандных лекарств, та
к? Значит, воцарится ад кромешный.
Ч Я улавливаю аналогию, Ч ответил я. Ч Но она меня не убеждает.
Ч Послушай! Ч пылко продолжал мой друг. Ч Нравственность должна поспе
вать за технологией. Когда человеку предлагается выбор: сохранить нравс
твенность и лишиться жизни, или наоборот, он наверняка предпочтет остать
ся на этом свете. Наши современники знают, что аборт уже давно превратилс
я в простую и безопасную операцию, которая, к тому же, избавляет от многих
бед и возвращает радость жизни. Это им и нужно. Этого они и требуют. И получ
ают желаемое. Не мытьем, так катаньем. Богатые отправляются в Японию или П
уэрто-Рико, бедные идут к санитару из госпиталя морской пехоты. Так или ин
аче, но они своего добиваются.
Ч Арт, Ч с нажимом произнес я, Ч аборты запрещены законом.
Он улыбнулся.
Ч А мне и невдомек, что ты так чтишь закон.
Ага. Он решил напомнить мне о зигзаге моей карьеры. После колледжа я посту
пил в школу правоведения и полтора года валял там дурака, пока не понял, чт
о это Ч не лучшее из поприщ. Тогда-то мне и захотелось попытать счастья в
медицине. А в промежутке я успел немного послужить в армии.
Ч Дело не в этом, Ч ответил я. Ч Если тебя поймают, то лишат диплома и упр
ячут в тюрьму. Сам знаешь.
Ч Я делаю то, что должен делать.
Ч Не будь ослом.
Ч Я убежден, что поступаю правильно.
Я взглянул на Арта и понял, что он говорит на полном серьезе. А со временем
и сам убедился, что в некоторых случаях аборт Ч самый гуманный выход из п
оложения. И пошло-поехало. Арт оперировал, а мы с доктором Сандерсоном при
крывали его по линии патологоанатомического отделения. Мы действовали
так ловко, что обвели вокруг пальца даже членов комиссии. Иначе было нель
зя: в нашей больнице в комиссию входили все заведующие отделениями и ещё
шестеро врачей, которые избирались на определенный срок. Средний возрас
т комиссии составлял 61 год, и не менее трети её членов были католиками.
Разумеется, сохранить полную тайну не удалось. Многие молодые врачи знал
и, чем занимается Арт, и большинство одобряло его действия. Он всесторонн
е обдумывал каждый случай и никогда не принимал опрометчивых решений. Кр
оме того, почти все эти врачи и сами хотели бы делать аборты, но им не хвата
ло смелости.
Только несколько человек искренне осуждали Арта и, вероятно, испытывали
соблазн настучать на него. Засранцы вроде Уиппла и Глюка, чьи «религиозн
ые убеждения» начисто исключали сострадание и здравый смысл. Но у них ки
шка была тонка.
Все эти уипплы и глюки довольно долго внушали мне опасения, но потом я пер
естал обращать на них внимание и больше не замечал неприязненных взгляд
ов, поджатых губ и суровых мин. Возможно, это было ошибкой.
Потому что Артур в беде и, если покатится его голова, то и Сандерсону голов
ы не сносить. А значит, и мне тоже.
Возле полицейского участка не нашлось ни одного свободного пятачка, что
бы приткнуть машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90