— Да, конечно, есть, — вставая и жестом приглашая следовать за ним, произнес бывший заместитель Чиликова, седоватый мужичонка в сером костюме и с ярким галстуком.
Второй мужчина, помоложе, поплелся следом с явной неохотой. Мы втроем вышли в коридор, немного прошли по нему и, завернув за угол, оказались в маленькой комнатке с большим столом, двумя диванами и холодильником у стены.
— Это наша комната отдыха, но до обеда она совершенно пуста, так что вряд ли нам кто-то помешает, — по-хозяйски усаживаясь за стол, произнес заместитель.
Я тоже не стала жаться и сразу же села напротив. Я подождала, когда займет место сосед Чиликова по столу, и начала разговор:
— Вы наверняка уже слышали, что Чиликов обвинил в убийстве своей жены директора компании. — Мужчины закивали. — Именно поэтому мне и хотелось узнать у вас, какие отношения между Мироновым и Чиликовым были до того, как случилось это несчастье. Как они относились друг к другу, часто ли ссорились? Может, вы слышали от Павла Сергеевича, что директор унижает его или чем-то сильно оскорбил…
После моих слов коллеги Чиликова переглянулись, как будто решая, кто начнет отвечать первым, а потом старший из них сказал:
— В принципе, взаимоотношения сотрудников компании друг с другом — это личное дело каждого. Мы тут все стараемся в чужие проблемы не лезть, так уж здесь принято, так что знаем немного. Я вот, например, всегда считал, что Павел Сергеевич — человек очень тактичный, ни с кем не ссорится, а уж с начальством и тем более. Конечно, были случаи, когда он был недоволен решением директора, но это по работе — где не бывает. Ну а чтоб чем-то тот его обидел, такого не припоминаю. Может, Валера знает, он с Чиликовым рядом сидел, чаще с ним и общался.
Мужчина обернулся к своему соседу, как бы передавая ему право продолжить рассказ. Тот потупил взгляд и, более не поднимая его, нехотя начал:
— Я лично против директора ничего не имею, но скажу: с Павлом Сергеевичем он и в самом деле ссорился, а последние месяца три — особенно часто. Чиликов из его кабинета все время злой возвращался, бурчал, мол, на него, гниду этакую, управу все равно найдет.
Он замолчал, а я поспешила спросить:
— А из-за чего они ссорились, вам известно?
— Ну да, Чиликов сам говорил. Директор наш ему зарплату чуть ли не вдвое урезал, а нагружать работой гораздо больше стал.
Ага, значит, Чиликов не соврал, и директор в самом деле пытался выжить его с бухгалтерского места. Но вот вопрос — почему? Действительно ли для того, чтобы поставить вместо него кого-то своего или из-за чего-то еще?
Решив проверить это через бывших коллег Чиликова, я вновь обратилась к ним:
— А вы знали, почему именно ваш директор так поступал со своим бухгалтером? Ведь сокращение зарплаты — дело немалое.
— Да уж точно, — отозвался седовласый. — Но об этом все в отделе знали: Миронов на его место своего племянника метил, но Чиликов, не доработав всего год до пенсии, уходить не собирался. Проще всего заставить человека самого уйти, лишив его стимула, то есть — денег.
Получалось, что все рассказанное моим клиентом — чистая правда. Стало быть, иных причин обвинять Миронова, кроме той, что мне известна, у него не было.
Сделав такой вывод, я решила напоследок проверить, не заметили ли сотрудники чего подозрительного в поведении своего высокого начальства в день убийства. Миронов мог, например, переживать и тем себя выдать. Поэтому я спросила:
— Тогда еще один вопрос: в день убийства не показалось ли вам странным поведение директора? Он был таким, как всегда, или, может, все же нервничал?
Оба мужчины подняли на меня удивленные глаза, прекрасно понимая, что этот вопрос очень прямой и ответить на него надо так, чтобы и себя не подставить, и милиции не наврать. Естественно, они оба не знали, как себя в этом случае вести, и просто молча бросали косые взгляды то на меня, то друг на друга. Я решила их слегка расшевелить:
— Не стоит так волноваться, я не спрашиваю вас ни о чем таком, что могло бы навредить вам или вашему начальству. Я просто хочу уточнить, поссорился ли Миронов в тот день с Чиликовым или же нет? Для расследования это очень важно.
На этот раз мужчины мне все же ответили. Правда, ответ их был настолько расплывчат, что понять его можно только так: «Мы видеть ничего не видели, знать ничего не знаем, начальство в тот день вообще не наблюдали». Я поняла, что мужчины боятся в первую очередь за самих себя, а потому вряд ли скажут всю правду. Впрочем, почти все, что хотела, я для себя уже выяснила, и можно было откланяться.
Выйдя из комнаты отдыха, я на пару минут задумалась, а затем достала телефон и набрала несложный номер Владимира Александровича Кирьянова. Я все еще помнила слова ребят из его отдела обо мне, произнесенные при Чиликове, но решила оставить месть на потом — дела куда важнее.
— Киря, привет, — едва услышав в трубке какое-то недовольное бурчание, произнесла я. — Ты сильно занят?
— Для тебя, Иванова, я всегда свободен, — тут же донесся ответ. — Зачем звонишь? Наверняка опять моя помощь понадобилась?
— Ну не то чтобы помощь, так, услуга, — съязвила я. — Я тут недавно одну занимательную историю послушала, так мне теперь нужно на нее данные раздобыть.
В трубке послышался кашель, и я поняла, что Киря готов меня выслушать.
— Мне надо бы посмотреть, что у вас есть по делу об убийстве на Краснооктябрьском шоссе. Сможешь достать?
— Обижаешь, я когда-нибудь тебя подводил? — с ухмылкой спросил Киря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10