- Приподнялся он над ней.
- Вот как! А я-то дура!.. Ну... у вас и семейный подряд по части театра! Весело теперь твоей жене. Ты же женился!
- Не расписался я. Так... решил эксперимент провести. А зачем, я так и не понял. Я тебя люблю! Люблю! И буду только тебя! Понимаешь?!
- Угу - кивнула Алина и протянула к нему руки. Он упал на постель. Она быстро расстегнула мелкие пуговички его рубашки, раздела его, оставив лишь в галстуке.
И невозможно было им оторваться друг от друга.
- Ты любишь меня?! Хотя бы как свое поле сражения?!
- Угу... - задумчиво кивала Алина.
Но тут зазвонил телефон. Она перепрыгнула через него. Он попытался ухватить её за ногу, но она увернулась и вместе с трубкой заперлась в ванной.
С щемящей тоской он посмотрел ей вслед.
- Кто это? - спросил Кирилл, когда Алина вышла из ванной.
- По делу.
- Но я тебя спрашиваю, кто звонил? И вовсе не спрашиваю - по какому поводу.
- Что?! - взвилась Алина и застыла, уставившись ему в глаза.
"Это конец! Нет, это конец! - судорожно думала она. - Он вновь затянет меня во все свое, и меня не будет. Я не смогу ничего делать, я должна буду быть только для него и все. И ничего, ничегошеньки я не смогу изменить из того, что зависит от меня. Какое там мое дело! Фирма!.. Черт с ней, но даже Алеше я не могу помочь!"
- Разберись в своих чувствах. - Обиженно вздохнул Кирилл, одеваясь. Только знай. Теперь у нас не будет все как прежде. Ты свободна. Я доверяю тебе... Но должен сказать, что несмотря на то, что ты с поразительной холодностью продумываешь адские аттракционы, твое сердце способно захлестнуть не любовь, а жалость. Поэтому я болел с тобой так отчаянно, зная, что ты отзовешься. Но жалость - это ещё не любовь. Я из любви к тебе не дал тебе этого. - Он положил международную кредитную карточку ей на подушку.
- Что это? - с удивлением смотрела она на нее.
- Это деньги за твой дом. Я не продал его. Я оформил долгосрочную аренду.
- Но почему теперь?! Теперь, когда я не так нуждаюсь?! Почему, уходя тогда, ты посмел напророчить мне, что я умру в одиночестве и нищете, зная, что открыл на меня счет?!
- Потому что не жалел, а любил. Я ждал, когда ты сама... Если бы ты умирала с голоду... Но я только и наблюдал, как - едва захлебнувшись, ты тут же выныриваешь. Я любовался тобой. Я гордился и горжусь. Ты же у нас неиссякаемая. За что и люблю. Вернее разлюбить тебя не могу.
- Сволочь! - вскинулась она, - Убирайся отсюда сейчас же!
- Только вместе с тобой. И ко мне. Я снял отличную квартиру. Нам там хватит пространства. Собирай свой скарб.
- Да пошел ты к черту!
- Я уже почти сутки у чертовки в гостях. И никуда не уйду. Ты блуди, пока не надоест, я подожду. Все равно - каждый заблудший, в конце концов, ищет дорогу домой. Я тоже так блудил. Но теперь все - с этим покончено. Не могу любить многих. Могу любить сильно. Я сильный человек.
- То-то же играешься со мной, как кошка с мышкой.
- Нет. Просто я тебе нужен. Потому что сейчас ты способна сорваться. Ты потерпишь крах в своих чувствах. Я буду при тебе, как часовой при часах.
- Тогда я ухожу!
- Иди - попетляй по судьбе. Иди. Посмотришь, чем это окончится.
- Чем бы ни окончилось - это мое!
- Ты - моя.
- Что?!
- А я твой. - Смягчил он её гнев улыбкой. - Иди. Спасай его. А я подожду.
- Кого?
- Да уж не из тех, кого ты лечишь своими забавами. Его ты не скинешь с парашютом - пожалеешь. Он бьет в свои барабаны, и все ему по барабану. А ты, как птица счастья, ему продукты мешками под дверь подкидываешь. Идеалистка! Хорошо ему - можно вообще окопаться и делать вид что умираешь. Но не быть мужчиной! Потому что мужчина это тот, кто сам. Все сам! И женщину... тоже сам.
- Конечно, и сам ты меня бросил в холод и голод.
- Я, а не ты бросилась? И теперь, сделав выводы, бросаешь?.. А на чем твой бизнес стоит? Вот пойди, и брось его во имя спасения, согласно идее: спасение утопающих дело рук самих утопающих. Что ж ты его лишаешь возможности сопротивляться самому?
Она не нашла слов в ответ и стала молча одеваться с единственной мыслью - бежать. Бежать все равно куда. Лишь бы бежать. От него, от своего тепла, от все про неё знающего, незаметно заполняющего все её жизненное пространство и время, затягивающего в свою систему сразу и навсегда. Зазвонил телефон:
- Алина, не могу, умираю, хочу тебя видеть! - хрипел с тяжелыми придыханиями голос Карагоза. - Клянусь мамой, просто кофе попьем.
И её даже не тошнило от его слов.
Тут же согласилась пойти с ним на встречу, назначив её в кафе-стекляшке на Бронной, напротив Синагоги и Литинститута. Так было надо - надо бежать, - куда не важно.
- Иди. И ты поймешь, что ни с кем, кроме меня жить не сможешь. Ты не умеешь любить.
- Я просто не путаю любовь с погибелью. А у некоторых слышится, когда они произносят "люблю" - убью! Я же силой любви сражаюсь со смертью. Такой животно-сладостной черной дырой.
- Эх ты, Аника-воин. Я с бинтами постою на краю поля твоего сражения. Но ответь напоследок, ты любишь меня? - удержал он её за локоток уже за дверью.
- Люблю, - с удивлением произнесла Алина, вырвалась и понеслась вниз по лестнице.
ГЛАВА 23.
Это было кафе свободных художников, туда не заглядывали ни толстосумы, ни бандиты, ни проститутки.
Карагоз пришел на свидание, одевшись, как он думал, под Алинин стиль весь в черном: в черной, тонкой кожи, куртке, в черных джинсах, водолазке и только ботинки его были светло кремовые, почти белые, как кроссовки.
"Бандит" - очередной раз среагировала Алина на его униформу, и что-то заныло в душе отвращающим ритмом, закружило туман памяти. Шея... линия плеча... куртка сидит на нем, как ватник... ватник... И сладкая, томительная ненависть растворила остатки трезвого поведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133