– Что я должен был с тобой обсудить? – сказал ему Питер. – Контрразведка передала нам этого yobaniy русского, который хочет сообщить о каком-то преступлении. Так что тут обсуждать?
– Yobaniy значит to be fucked, – тут же улыбнулся Билл с гордостью школьного отличника.
– Гуд! Ты делаешь успехи в русском, – сказал Питер. – Поехали!
– Bardac? – спрашивал Питер, ведя служебный «плимут» из Квинса в Манхэттен.
– Whorehouse, – отвечал Билл.
– Bliad?
– Beach, whore.
– Mudack?
– Idiot, stupid.
– Yiebat?
– «To fuck» в значении «наказать», «употребить». А теперь ты скажи. – Билл открыл словарь русского мата и жаргона, составленный Монтерейской лингвистической школой для агентов ФБР и ЦРУ, прослушивающих телефонные разговоры советского посольства в Вашингтоне и других советских офисов в США: – Что такое «dristun»?
– Не знаю.
– Слабак, трус, бздун, – прочел Билл. – А теперь – «drochit»?
– Не знаю, – признался Питер.
– Мастурбировать, а также – дразнить, надоедать. А как насчет «zalupa»?
– Никогда не слышал такого слова…
– Видишь! А говоришь, что знаешь русский. Как я могу знать, о чем ты говоришь с этими русскими на интервью!
– Так езжай в Монтерей и учи язык! – разозлился Питер, потому что действительно не всегда понимал, о чем говорят ему русские преступники-эмигранты, перемежавшие матом каждое второе слово. – Моя бабушка читала мне русские народные сказки, а не этот ебаный мат! Или ты думаешь, она должна была учить меня, как по-русски «to masturbate»?
– Очень просто, – сказал Билл. – Drochit.
* * *
Сэм Лисицкий, хозяин рыбного бизнеса «Dreamfish» на Варрак-стрит, оказался пятидесятилетним усатым и суетливым мужчиной с лицом испуганной крысы. Он повесил на дверь своего supply store табличку «Закрыто», отключил телефон и усадил гостей в крошечной задней комнате, где пахло рыбой и где стены были залеплены рекламой черной икры и семейными фотографиями, а кондиционер не работал. И он не предложил гостям даже стакан воды.
– Я работаю как вол, как лошадь! – говорил он Питеру и поглядывал на молчаливо-нейтрального Билла. – А ваш товарищ тоже говорит по-русски?
– Нет, он не понимает русский.
Но по лицу Лисицкого было видно, что он не поверил Питеру.
– Я работаю день и ночь, вы же знаете, как мы приезжаем в эту страну – с одним чемоданом! Но, слава Богу, последние пару лет дела пошли лучше, и я скопил немножко денег и решил войти в ювелирный бизнес. Конечно, вы скажете – зачем мне такой риск? Рыба – это спокойно, а золото – сами понимаете! Но мой сын окончил школу – мальчику нужно идти в колледж? Он хочет быть адвокатом – я могу ему отказать? – И Лисицкий снова посмотрел на Билла и объяснил ему: – Это же единственный сын! I have only one son, you understand? A кто будет платить за колледж, из каких доходов? – И снова Питеру: – Короче говоря, я собрал тридцать тысяч, буквально последние деньги – клянусь! И нашел еще двух партнеров, и мы открыли маленький ювелирный магазин «Sorrento Jeweller's» на углу Сорок седьмой улицы и Пятой авеню. Боже мой, будь проклята минута, когда я это сделал! Вы знаете, что случилось? Мои партнеры оказались сволочами. Сначала они на мои деньги стали закупать товар у всяких ювелирных фирм – вы знаете, как это делается? Первый раз вы берете немного товара и платите наличными, а потом они дают вам золота в кредит сколько хотите, ведь им все равно, у них весь товар застрахован. Короче, мои партнеры набрали много ювелирного товара, а потом один все бросил и уехал в Чикаго. И там, пользуясь хорошей репутацией нашего магазина у кредиторов, открыл свой магазин. А второй сидит на Сорок седьмой в «Sorrento» и тратит мои деньги: покупает дорого, продает дешево и говорит: это чтобы завоевать клиентуру! Я ему говорю: Марат, я уже не хочу никакую прибыль, я хочу назад мои тридцать тысяч! А он говорит: если хочешь выручить свои деньги, нужно вложить еще десять. И что вы думаете? Я таки идиот, я его послушал и вложил! И теперь он сидит там, как король, строит из себя большого бизнесмена и тратит мои деньги, а я не сплю по ночам. Вы понимаете?
– Нет, – сказал Питер, потея и теряя терпение от жары, запаха рыбы и болтовни этого Лисицкого. – Ты позвонил в ФБР и сказал, что готовится преступление. Твой партнер покупает дорого, а продает дешево – это глупо, но это не преступление. А где преступление?
– Будет! – сказал Лисицкий. – Ой, я даже не знаю, как вам сказать!… Они меня убьют!… – Он выглянул в окно и понизил голос: – Вы понимаете, мне кажется, я знаю, что они задумали. Я слышал, что многие так делают, и я думаю, что они тоже. Они наймут грабителей, которые ограбят наш магазин, а потом получат большую страховку, вы понимаете? – И сам перевел Биллу: – My partners. I think, they will make a set up, a roberry of our jewelry store. For insurance money. You understand? – И опять повернулся к Питеру: – Но я не хочу в этом участвовать, нет! Я хочу, чтобы вы знали: Сэм Лисицкий – честный эмигрант!
– Откуда вы знаете, что они готовят ограбление? – спросил Питер.
– Я так думаю! А как еще они могут отдать мне 40 тысяч, если они дорого покупают золото, а дешево продают? А? Я вас спрашиваю!
– Хорошо, – сказал Питер. – Пишите заявление, что подозреваете своих партнеров в подготовке преступления. Как их фамилии?
– Нет, нет! Вы что! – испуганно замахал руками Лисицкий. – Я ничего писать не могу! Они убьют меня! Я вас предупредил. Ради сына! Сэм Лисицкий – честный человек! – Тут Лисицкий показал на фотографию 18-летнего подростка, и лицо его мгновенно высветилось и преобразилось. – Вы видите, какой у меня мальчик? Когда он будет адвокатом, ой – мне уже не придется работать, как лошадь…
– Так это все, что вы хотели нам сказать? – спросил Питер.
– А разве этого мало? – удивился Лисицкий.
1 2 3 4 5 6 7